Капитализм нарушил монополию Испании на созданных в этой стране тонкорунных овец — мериносов.
В Германии, Австрии, Франции тонкорунное овцеводство, которое начиналось с разведения небольших стад испанских мериносов, по качеству ушло от них далеко вперед.
Прогресс тонкорунного овцеводства в этих странах шел неровно, переживая подъемы и кризисы. В начале XIX столетия 1 кг очень тонкой шерсти стоил почти столько же, сколько откормленный вол. Овцеводы Германии, ориентируясь на рыночную конъюнктуру, вывели электоральный тип овец с шерстью, по тонине конкурирующей с шелком. Когда же улучшилась техника прядильного производства, упали цены на сверхтонкие сорта шерсти, появился тип многоскладчатого негретти, на сильно увеличенной складками коже которого росла очень густая, но не очень тонкая шерсть. Оба эти типа тонкорунных овец, созданных односторонним подбором, оказались биологически неполноценными. Пришлось прибегнуть к их скрещиванию между собой. У полученных от такого скрещивания овец, названных электораль-негретти, недостатки исходных пород стали менее выраженными, и животные оказались более жизнеспособными. Когда же вместо сукон вошли в моду гладкие шерстяные ткани и повысились цены на мясо, французские тонкорунные овцы типа рамбулье, более крупные и длинношерстные, поглотили ранее созданные типы мериносов не только во Франции, но и в Германии. Дальнейшее падение цен на шерсть и повышение цен на мясо заставили сначала французоз, а затем и немцев скрещивать своих овец рамбулье уже с баранами английских длинношерстных пород. От такого скрещивания получились бесскладчатые мясо-шерстные тонкорунные овцы прекосы, которые постепенно вытеснили тип рамбулье.
Характерно и развитие тонкорунного овцеводства в России. Путем скрещивания в течение нескольких поколений грубошерстные и полутонкорунные овцы юга нашей страны превращались в тонкорунные стада. Поскольку шерсть нужна была для обмундирования армии, русское правительство в первой половине XIX столетия поощряло развитие отечественного тонкорунного овцеводства, что делало эту отрасль сельскохозяйственного производства экономически выгодной. Поголовье тонкорунных овец быстро увеличивалось — с 426 000 голов в 1823 г. возросло до 13—15 млн. к 1875—1880 гг. Были выведены и отечественные тонкорунные породы: русский инфантадо, отличающаяся большой конституционной крепостью и хорошо приспособленная к суровому климату России, мазаевская порода, полученная односторонним отбором по длинношерстности, дающая замечательную шерсть, но биологически неполноценная.
В конце XIX и начале XX столетия цены на русскую шерсть упали, а на пшеницу повысились. Целинные степи юга страны, на которых выпасались тонкорунные стада, стали распахивать. Вести тонкорунное овцеводство так, как раньше, стало невыгодно. Быстро перестроить породы и технику овцеводства хозяйства не смогли. Это привело к резкому, катастрофическому сокращению тонкорунного овцеводства в стране. К 1913 г. тонкорунных овец в России осталось всего 4 500 000, то есть в 3 раза меньше, чем в 1875—1880 гг.
Из зоотехнических методов, созданных практикой тонкорунного овцеводства, особый интерес представляет разработка бонитировки, то есть особой зоотехнической оценки овец и баранов, используемой для более точного ведения отбора и подбора. Специалисты-бонитеры обслуживали каждый по нескольку крупных помещичьих хозяйств, в которых вели племенную работу по единой методике. Но в обстановке капиталистической конкуренции, чтобы сохранить свои заработки, бонитеры вынуждены были вести записи качества овец особыми, лишь им понятными значками, каждый по — своему.
Бонитировка тонкорунных овец, введенная в капиталистический период, имеет еще ту историческую заслугу, что она позволила давать подробное, хотя и зашифрованное, описание качеств всех животных в племенных стадах и потребовала для ее проведения создания особого штата высококвалифицированных специалистов только по племенному делу.