Существенным, однако еще не переломным событием в развитии советской геоботаники явился Всесоюзный съезд ботаников в Ленинграде в январе 1928 г. (см.: Дневник Всесоюзного съезда ботаников, 1928).
На съезде, в котором участвовало 926 ботаников, геоботанике уделялось довольно много внимания. Это отражено в первую очередь в резолюциях — из 18 принятых на съезде резолюций 3 были полностью посвящены геоботанике: первая содержала обоснование необходимости созыва специальных фитосоциологических совещаний, вторая указывала на необходимость расширения геоботанических исследований при землеустройстве, в третьей подчеркивалась необходимость опубликования составленных Алехиным геоботанических карт. На съезде употребляли параллельно два термина — «фитосоциология» и «геоботаника», причем предпочтение оказывали первому. Кроме того, геоботанические вопросы затрагивались в нескольких резолюциях, посвященных вопросам о заповедниках. На съезде выступило большинство ведущих советских геоботаников того времени; доклад сделал и гость из Австрии X. Гамс.
Для того чтобы получить представление о проблемах геоботаники того времени, из многих докладов 7-й секции съезда («Растительная экология и фитосоциология») целесообразнее рассмотреть подробно те, в которых разбирались общетеоретические вопросы. Например, В. И. Талиев (1928) и П. Н. Овчинников (1928) выступили против социологической терминологии.
Опираясь на марксистскую трактовку социологии, Овчинников утверждал, что фактически между растительным сообществом и человеческим обществом нет ни одного схожего по существу признака. Основой возникновения и развития человеческого общества служат трудовые отношения между людьми; таких отношений не существует в растительных сообществах; в последних определяющей является «постоянная борьба всех против всех». Растительное сообщество, ограниченное территориально и экологически, является, по утверждению Овчинникова, соединением растений, подобранных количественно и качественно (путем естественного отбора), которое повторяется в природе в силу исторически действующей конкуренции. Между элементами сообщества существуют лишь сопернические отношения. Овчинников называет сообщество «сообитанием растений».
Талиев также выступал весьма резко, утверждая, что из признаков растительного сообщества ни один не соответствует полностью признакам, присущим человеческому обществу (у последнего: особи одного вида, труд, производство, социальная психология, достаточная независимость от климатических и других естественных факторов или по крайней мере преодолимость их). Далее Талиев пишет, что растительное сообщество фактически является не каким-либо самостоятельным целым, а лишь частью биоценоза. Члены растительного сообщества связаны между собой лишь экологически, экология и есть единственный путь для изучения закономерностей растительного покрова; нет каких-либо специальных фитосоциологических методов и нет надобности употреблять термин «фитосоциология».
Критика Талиева и Овчинникова была в основном правильна, в своих утверждениях они опирались на диалектический материализм. Однако некоторые их воззрения были все же ошибочными. Например, неправильно утверждать, что между членами растительного сообщества существуют лишь отношения конкуренции; фактически шкала взаимоотношений гораздо многообразнее и содержит кроме прямой борьбы за существование также и взаимное благоприятствование, симбиоз и пр. Неправильно и то, будто бы не существует специфических фитосоциологических методов. При исследовании растительного покрова одной из важнейших задач является выяснение экологической каузальности, но имеются и другие проблемы (история и динамика, распространение, структура растительного покрова и пр.), для разъяснения которых необходимы специальные методы, не существующие в арсенале экологии.
На съезде были и защитники фитосоциологии. Ф. Дингельштедт (1928) доказывал, что «социальный» понимается в двояком значении: 1) как понятие, обозначающее сообитание, сотрудничество, проживание в качестве члена одного единого целого; 2) как понятие, под которое подводится все, обозначающее отношения между людьми и между классами людей. И именно первое значение «социального», или «социологического», применимо также и в отношении растительного сообщества. Но тут же он склоняется к явному механицизму, говоря, что «человеческое общество отличается от соответствующих животных и растительных жизнеобразований только способом и средствами, которые они употребляют для удовлетворения своих потребностей». Таким образом, Дингельштедт отрицает принципиальные качественные различия между человеческим обществом и между животным и растительным миром. Хотя между природным сообществом и человеческим обществом можно найти известные гомологические черты (общественно-сообщественная структура, разные закономерно действующие типы отношений и пр.), однако импульсы и факторы их возникновения и развития в основном весьма различны и сведение их в одно понятие неправильно философски и методологически.
Дискуссия по фитосоциологическим вопросам, состоявшаяся на съезде, имела в общем прогрессивное значение. Были выяснены взгляды противников и сторонников фитосоциологического направления геоботаники. Переоценка фитосоциологии на основе диалектического материализма, проведенная в последующие годы, базировалась на выявленном на съезде материале.
Из других работ, представленных на съезде, наиболее существенными были доклады П. Д. Варлыгина, А. А. Гроссгейма, А. М. Дмитриева, A. Н. Коновалова, Е. П. Коровина, М. В. Маркова, Г. И. Поплавской, B. С. Соколова, М. В. Культиасова, А. П. Шенникова и других ученых, рассматривавших специальные геоботанические вопросы (номенклатура болотных растительных сообществ, схемы классификации различных типов растительного покрова — степей, лесов, лугов и др., обзоры растительного покрова отдельных территорий и пр.), обоснованные многочисленным фактическим материалом. Интересно отметить, что М. В. Культиасов предлагал на этом съезде ввести понятие «полиморфизм растительного покрова», что показывает известную близость его взглядов к взглядам Л. Г. Раменского. Культиасов (1928) писал: «Растительность, составленная из… примитивно построенных сообществ с быстро меняющимся неустойчивым флористическим составом отдельных участков, без резко ограниченных ассоциаций, где признаки (флористические), могущие служить критерием для определения ассоциаций, взаимно перекрещиваются, в силу чего получается пестрота и многообразие в растительном покрове, названа здесь полиморфной, а явление это полиморфизмом в растительном покрове» (с. 245).