Если взглянуть на послевоенную историю географии, то нетрудно заметить ее своеобразную экспансию.
Проявлялась и проявляется она в вовлечении в сферу географических исследований все новых и новых объектов, процессов, сторон экономической и социальной жизни. На моих глазах родились или заново утвердились гляциология и геоурбанистика, социальная география и география экосистем, исследование природно-технических геосистем, мелиоративная география, экология ландшафтов, началось исследование географии преступности, географии здоровья. Сам я считаю, что география отстала в изучении современной культуры (не сводимой ни к изучению территориальной дифференциации художественного творчества, ни к исследованию размещения кинотеатров, музеев, театров).
Интересно, что в ходе такого развития география нередко выходила за пределы, казалось бы, чисто географического, определенного традициями анализа, не ограничивалась рамками рассмотрения пространственной дифференциации, стремилась уяснить непознанные свойства изучаемого объекта глубже, чем это нужно с позиций самой географии.
Эта исследовательская экспансия географии в условиях реальной ограниченности научных кадров вызывала и вызывает немалое беспокойство значительной части географов: «Зачем такое расширение, зачем выход за пределы вопросов территориальной дифференциации и особенно в сферу социальных проблем? Нас ведь мало, и расширение сферы внимания может привести к ослаблению глубин и темпов рассмотрения уже выявленных важных проблем». «Давайте прежде всего найдем в этом новом объекте собственно географические стороны, географические аспекты, особенности». Часто при этом еще возникает жупел: «Скоро еще и географией шляп начнем заниматься!»
Так как же быть?
Давайте прежде всего попробуем разобрать, чем обусловливается так называемый выход за пределы географии. Вероятно, этому есть несколько причин. Одна из них та, что, например, комплексной физической географии, ставящей во главу угла изучение природных систем, приходится в силу исторических обстоятельств выполнять функции общего естествознания, объединяя знания физики, химии, биологии и наук о Земле, выступая в качестве логического, содержательного ядра науки о системах земной природы. Эту функцию пока просто передать некому — ведь общее естествознание как наука еще не сложилось.
В сфере же общественной географии действует чаще, как мне думается, другая причина. Попробую раскрыть ее на примере рекреационной географии. Потребность в изучении проблем территориальной организации отдыха возникла как реальный запрос общества где-то в 60-е годы XX века. Требовала она гибридных знаний. Как формируется такой гибрид? Широко распространено представление о том, что сегодня новые отрасли знания возникают на стыке наук. В данном случае такими науками должны были, очевидно, выступить география, с одной стороны, и рекреалогия — с другой. Но рекреалогии в начальный период рекреационно-географических работ просто-напросто не существовало. И даже слова такого не было. Но если не ясна суть реального явления в нашем случае рекреационной деятельности, какой смысл говорить о его географических аспектах, географических особенностях? Возможно ли вообще из еще непознанного выделить строго очерченную сферу собственно географического изучения?
И пришлось географам в ходе решения специфических задач рекреационной географии вырабатывать общие модели, общие знания, элементы основ второй «материнской науки» — рекреалогии. Роль географии в ее рождении сейчас признана.
Случай этот далеко не единичный. Аналогичным образом развиваются многие разделы науки о территориальной организации взаимодействия общества и природы, геокологии человека. Случаи, когда для выполнения нового социального заказа приходится выходить за пределы географии — именно для того, чтобы решать географические задачи, — реальность, а не чья-то прихоть. Они подчеркивают факт, что сегодня общие знания на многих новых междисциплинарных направлениях рождаются не только в недрах других наук, но способны вынашиваться и в чреве географии.
Сегодня, в век интеграции наук, для общества важнее не то, что отделяет географию от других наук, а то, что она может дать в фонд решения новых, острых проблем, чем она может пополнить интеллектуальный потенциал общества. И видимо, это прежде всего уже давно выработанный географией комплексный подход, умение видеть любой — в том числе и новый — объект как единую систему, слагаемую разнородными элементами. Выход географии на новые поля, сопровождающийся ее вкладом в решение новых проблем, бесспорно, повышает ее научный и социальный престиж и вряд ли прекратится.
Создает это трудности для развития науки? Да, и более того — создает и некоторую опасность. Опасность потерять часть географов-системников из-за того, что их в ходе исследований увлекает не столько профессионально-географическая сторона, а зачастую чисто общенаучная, системная или рекреалогическая, политологическая или ресурсоведческая, где они начинают чувствовать себя более системниками, политологами, рекреологами, ресурсоведами и т. д., нежели географами. Что ж, если от этого выиграют общенаучные разработки, интеллектуальный потенциал страны, обижаться неразумно. Но если утверждать, что именно такие разработки и есть сама суть географии, если, увлекшись изучением общенаучных вопросов, одновременно отвергать и необходимость исследования особой формы существования земных явлений, их территориальной организации, тогда действительно мы можем оказаться в проигрыше.
Есть и другая реальная опасность уже не для науки в целом, а для отдельного ученого — опасность поддаться желанию обязательно стать первым политологом (культурологом, психологом и т. д.) среди географов. Реальная опасность скатиться на путь легковесности, дилетантизма. Для того чтобы выходить за рамки географии, надо прежде всего в совершенстве владеть ее географическим научным инструментарием, теоретическим, методическим и эмпирическим багажом. Вместе с тем надо выделить немалое время и силы для освоения и основ (если они существуют!) новой, далеко не всегда смежной отрасли знания. Но опасности для того и существуют, чтобы их предвидеть и преодолевать.
Итак, нам представляется, что у географов есть не только право, но и обязанность расширять сферу объектов, вовлекаемых в поля исследований географии. Очевидно, делать это надо разумно, сознавая и возможные отрицательные последствия. Но вряд ли сегодня можно, ставя целью стерильную географическую чистоту исследований, откладывать решение острых социальных проблем, дожидаясь, пока кто-то, как-то и обязательно за пределами географии сформирует общенаучное ядро, теорию малоизученного или нового, но существенного для жизни общества объекта, явления.
Автор: В. С. Преображенский — доктор географических наук, профессор