Важнейшим из сочинений Карла Линнея является книга, носящая название «Species plantarum» («Виды растений»), вышедшая в свет в 1753 г.
Книга Линнея заняла выдающееся место в описательной ботанике и стала основой современной номенклатуры растений. Именно в связи с ней Линней и известен как человек, давший научные названия многим растениям. Действительное значение этого сочинения в истории ботаники исключительно велико, и то обстоятельство, что «Species plantarum» является основой современной номенклатуры растений, представляется лишь частностью.
Надо сказать, что в этой книге впервые в истории науки (если не считать некоторого опыта в более ранних сочинениях: «Flora Lapponica», «Hortus Cliffortianus», «Flora Svecica») были чисто практически дифференцированы Линнеем виды растений, для чего они были отделены от разновидностей и форм, не имеющих систематического значения. В этом плане и была проведена здесь критическая ревизия всех фактических данных о растительном населении земли, накопленных до половины XVIII в. При этом было очерчено около семи тысяч видов растений, которые и представлены в книге с выразительностью, до того времени совершенно неведомой. Последовательное применение разработанного Линнеем описательного метода и расположение растений по искусственной половой системе, им же созданной, сообщили сочинению указанную выразительность. Книга Линнея, содержащая краткий и доступный каждому натуралисту обзор всех известных к тому времени растений, чрезвычайно способствовала дальнейшему изучению флоры.
«Species plantarum» является вершиной научного подвига Линнея, достигнутой им в результате более чем двадцатилетней работы.
Следует заметить, что это сочинение, подводя итог знанию растений, накопленному к концу существования феодального общества, открыло широкие перспективы действительно научному изучению их.
Со времени выхода в свет «Species plantarum» прошло два века, и естественно, конечно, что это сочинение понимается в наши дни многими не совсем правильно, иногда же ему приписывается и то, чего в нем нет.
Примером этого может служить довольно обычное в наше время, даже у флористов, утверждение, что то или иное растение описано Линнеем в «Species plantarum». В действительности же в этой книге, за редчайшими исключениями, нет описаний видов, а само сочинение представляет собой систематический перечень реформированных Линнеем видовых названий. Так же довольно обычно у флористов наших дней и мнение о том, что аутентичный образец того или иного установленного Линнеем в «Species plantarum» вида хранится в гербарии Линнея, в то время как очень часто типами его видов являются не гербарные образцы.
Таким образом, с течением времени в представлениях о содержании «Species plantarum» накопилось немало ошибок. Причиной накопления ошибок и искажений является более всего постепенное, с течением времени, забвение особенностей описательного метода Линнея, примененного им в работе над «Species plantarum».
В связи с этим обстоятельством совершенно уместно уделить внимание прежде всего именно этой стороне дела.
Для уяснения существа описательного метода Линнея, предложенного им к общему пользованию и последовательно проводимого им самим, следует вновь обратиться к его «Философии ботаники». При характеристике видов в «Species plantarum» Линней применяет, в сущности, те же приемы, что рекомендованы им в «Философии ботаники» для характеристики родов. Здесь (§ 186) указывается, что родовые отличия могут быть трех ступеней:
- отличия существенные (§ 187. Essentialis character) — описание наиболее существенных признаков рода, отличающих его от других родов;
- отличия искусственные (§ 188. Facticius character) — описание признаков рода, специально избранных для отличения этого рода от других в искусственной системе;
- отличия естественные (§ 189. Naturalis character) — полное описание всех возможных признаков рода с включением отличий и существенных и искусственных.
Естественные отличия положены в основу сочинения «Genera plantarum» (§ 190).
На первый взгляд эти ступени различия представляются непонятными, да и ненужными. Вместе с тем, если внимательно к ним присмотреться и обратиться к современным приемам в описательной ботанике, можно убедиться в том, что ступени эти существуют и в настоящее время.
Известно, например, что современные систематики различают описание растения и диагноз его. Вот то, что называют теперь описанием, и подходит более всего к тому, что Линней называл «естественными отличиями» («naturalis character»). То, что в наше время называют диагнозом растения, особенно ту его дополнительную часть, которую обычно называют «дифференциальной» («differentia», «affinitas»), Линней называл «отличиями существенными» («essentialis character»). Линнеевы «искусственные отличия» («facticius character»), в сущности, есть признаки растения, помещаемые ныне в ключе, т. е. в таблицах для определения. Признаки эти и в настоящее время выбираются со специальной целью характеризовать растение в искусственной системе, каковой собственно и является почти всякий ключ. Идея ключа была Линнею чрезвычайно близка, хотя она и разработана им с необычайной тщательностью и глубиной только в виде простого линейного ключа. «Species plantarum» и есть, в сущности, линейный ключ для определения видов. Это — высшее выражение идеи линейного ключа, которое мы знаем.
Надо сказать, что Линней понимал принцип и дихотомического ключа, как то можно видеть и из «Философии ботаники», и из «Критики ботаники». Принятое в литературе мнение, что это изобретение Иорения принадлежит более позднему времени, справедливо только в том отношении, что оно было введено в широкую практику, кажется, только Ламарком.
Кратко характеризуя здесь сущность описательного метода Линнея, нужно заметить, что он появился в «Философии ботаники» в 1751 г. не вдруг, непосредственно предшествуя изданному в 1753 г. «Species plantarum». Напротив, он был итогом многолетних трудов Линнея, начатых еще в юношеские годы. Так же не вдруг было написано и вышло в свет и важнейшее из всех сочинений Линнея — «Species plantarum». Непосредственную работу над этой книгой Линней вел не менее двадцати лет.
Очень интересно в этом отношении его письмо к ректору университета в Лунде, написанное в 1733 г. Из письма ясно, что уже тогда у Линнея был предварительный план работы над «Species plantarum». Он прямо называет именно это сочинение и указывает, что «хотя ботаники и гордятся тем, что имеют 20 000 видов, в действительности их не более 8000, если разновидности будут помещены при соответственных видах. Каждый вид может быть узнан здесь при первом же взгляде даже при отсутствии описания и изображения».
Через двадцать лет, в предисловии к «Species plantarum», им сказано, что число видов растений едва достигает десяти тысяч. Здесь, в предисловии, объясняя поставленную им себе задачу, Линней говорит: «Ариаднина нить систематиков определена мною в «Genera», но я пробую протянуть ее до видов, для которых я установил особые различия (Differentiae)».
О том, насколько действительно велик был взятый Линнеем на себя труд, можно понять из того, что ему необходимо было ревизовать опубликованный в 1623 г. щвейцарским ботаником Каспаром Баугином «Pinax theatri botanici» и все накопленные за последовавшие 130 лет описания растений.
«Pinax theatri botanici» Баугина в свою очередь был плрдом сорокалетнего труда. В этом сочинении впервые были приняты роды как некоторая категория и им подчинены многочисленные разного объема и значения единицы, как единицы одного, более низкого, чем род, ранга; таких единиц было им принято до шести тысяч. Ваугином было положено основание бинарной номенклатуре. Одно название им дается роду, причем оно состоит из одного или нескольких слов. Другое название дается подчиненным роду единицам, причем эти вторые названия состоят из нескольких слов, иногда даже из двадцати и более.
Сложность задачи, стоявшей перед Линнеем при ревизии свода Баугина и работ последующих авторов, была не только в громоздкости дела из-за изобилия накопленных фактов, но более всего в том, что эти факты были трудно сопоставимы вследствие разноречия авторов, неразработанности номенклатуры, изобилия повторных описаний растений, смешения единиц разного ранга под одной категорией и т. п. Большая подготовительная работа, связанная со всем этим, была проделана Линнеем и изложена, как сказано, в его более ранних публикациях.
Наибольшее значение сочинения «Species plantarum» состоит в том, что здесь впервые в истории науки были дифференцированы виды растений как совершенно определенная категория. При этом были также впервые отличены и разновидности и проведена граница между ними, как это предусмотрено «Философией ботаники».
В относящихся сюда канонах (158, 162) говорится, что разновидности есть продукт условий культуры, как этому учит «садоводство, которое их и создает и обращает вспять».
В результате отделения разновидностей общее число видов сократилось более чем вдвое, как это и было ранее предположено Линнеем: во втором издании «Species plantarum» заключается 7540 видов в 1260 родах.
В «Философии ботаники» вопросу о разновидностях был отведен особый раздел (IX, Varietates), содержащий §§ 306—317, из которых можно уяснить отношение Линнея не только к описательной стороне дела, но и к его существу. В дополнение к сказанному о разновидностях в §§ 158 и 162 отмечается, что разновидности — это растения того же вида, измененные какой-либо случайной причиной, что возделывание растений и есть мать разновидностей, что самые мелкие разновидности не должны доставлять заботу ботанику и т. д. Особо оговаривается и то, что отнесение разновидностей к соответственным видам имеет не меньшее значение, чем отнесение видов к соответственным родам.
Основная цель «Species plantarum» и состояла в том, чтобы избавиться от беспорядочного нагромождения разновидностей, т. е. в практическом разграничении категорий — вид и разновидность. В этом сочинении разновидности подчинены своим видам и отмечены греческими литерами. Следует заметить, однако, что в некоторых случаях в категорию разновидностей Линнеем отнесены географически определенные формы, заслуживающие более высокого систематического положения.
При сравнении «Species plantarum» с сочинениями других, как предшествовавших Линнею, так и всех современных ему авторов нельзя не заметить, что в его сочинении виды представлены с совершенно практической точки зрения. Они расположены при этом на основе специально разработанной им и чрезвычайно удобной для пользования искусственной системы. «Species plantarum», по существу, является, таким образом, определителем, построенным, как ранее сказано, на основе линейного ключа.
Очень важно уяснить себе, на чем основаны и как представлены Линнеем виды в этом сочинении.
При внимательном рассмотрении текста «Species plantarum» можно видеть, что обоснованием видов являются:
- описания и изображения растений в сочинениях долиннеевских авторов;
- собственные публикации Линнея в отдельных частных флорах (флоры Швеции, Лапландии, Цейлона) и в описаниях садов (сад Клиффорта в Голландии, сад Упсалы);
- образцы собственного гербария Линнея и других ботаников, ему присланные;
- публикации и гербарные образцы других современных ему авторов (например, «Флора Сибири» Гмелина, «Флора Виргинии» Гроновия).
Названные источники, как и некоторые другие, самым тщательным образом цитируются, причем сообщаются в виде синонимов и полиномиальные названия, под которыми эти растения в них указывались.
Основной элемент «Species plantarum» — виды с их полиномиальными видовыми названиями, над созданием которых Линней трудился чрезвычайно много в стремлении сообщить им наибольшую выразительность.
В предисловии к книге он особо указывает на то, что «установление существенных признаков для видового названия является задачей нелегкой; для этого нужно хорошее знание многих видов, внимательное исследование их частей, установление их различий и, наконец, приложение искусства терминологии с целью дать кратчайшее и наиболее выразительное название».
Видовое название, о котором здесь идет речь, это полиномиал — ряд описательных слов, как то было в постоянной практике и у долиннеевских авторов, начиная с Баугина, и у самого Линнея и его современников.
Реформированное Линнеем полиномиальное название представляло, таким образом, вид, который был, в сущности, синтезом синонимических названий, описаний, изображений и гербарных: образцов, принятых во внимание Линнеем и критически им переработанных.
Эти видовые названия, подчиненные соответственным родам, расположены в книге в порядке номеров, ясно различаясь при этом сочетанием слов в их полиномиалах. Таким образом, нетрудно заметить, что эти полиномиалы в их совокупности более всего напоминают, как ранее сказано, линейный ключ. Нельзя не указать на то, что все это сделано Линнеем так совершенно, что невозможно и представить себе более краткий, выразительный и стройный обзор видов.
Интересно привести здесь образец характеристики того или иного вида.
Очень удобно выбрать для примера такое обычное и широко известное растение, как ландыш.
На страницах 314—315 помещена следующая характеристика вида:
majalis 1. Convallaria scapo nudo. FI. lapp. 113. FI. succ. 237. Mat.
med. 167. Hort. cliff. 124. Roy. lugdb. 26. Gmel. sib. I. p. 34.
Lilium convallium album Bauh. pin. 304.
Lilium Convallium alpinum Bauh. pin. 304.
Lilium Convallium latifolium Bauh. pin. 304.
Habitat in Europa septentrionali.
Слово majalis — «майский», набранное курсивом на полях, есть простое название. Слова «Convallaria seapo nudo» («Ландыш с обнаженной стрелкой») есть диагностическое видовое название. Далее указаны литературные источники — сочинения, в которых это растение характеризовано. Четыре первых сочинения принадлежат Линнею: «Flora Lapponica» (1737), «Flora Suecica» (1745), «Materia medica» (1749), «Hortus Cliffortianus» (1737). Далее цитированы: Rоyen, Florae leidensis prodromus (1740); Gmelin, Flora sibirica (1749). Три следующие строки представляют три названия этого растения у Баугина (Bauhin, Pinax theatri botanici). Эти три названия — синонимы. В последней строке указано обитание растения в северной Европе. Заключительным значком отмечена многолетность вида.
Ранее было сказано, что описательные принципы, разработанные Линнеем в отношении родов, были применены отчасти и к описанию видов, для которых, как он говорит в предисловии к «Species plantarum», он установил «особые различия» («differentiae») в стремлении протянуть ариаднину нить систематиков до видов.
Принципы для характеристики видов с чрезвычайной выразительностью изложены в восьмом разделе «Философии ботаники» («Differentiae), в канонах 256—305 и в комментариях к ним. Необходимо указать на главнейшие из них.
«§ 256. Растение названо совершенно, когда имеет родовое и видовое название. Представление о виде лежит в его существенных отличиях, посредством которых каждый вид может быть отличен от его сородников (т. е. от других видов того же рода). Видовое различие (differentia specifica) содержит признаки, отличающие вид от сородников. Следовательно, видовое название содержит существенные отличия».
«§ 257. Видовое название должно отличать растение от всех его сородников. Это важнейшее правило для видовых названий; если этим пренебречь, все будет смешано. Все видовые названия, которые не отличают вида от сородников, не верны. Все видовые названия, которые отличают растение от других, но не в том же роде, тоже неверны. Видовое название, следовательно, есть существенное отличие вида».
Последняя формула этого параграфа в высшей степени важна. В подлиннике она выглядит так: «Nomen specificum est itaque differentia essentialis». Вот это правило («Видовое название есть … существенное отличие вида», т. е. краткое описание его существенных особенностей, отличающих его от других видов), установленное Линнеем в 1751 г., было руководящим и в «Species plantarum», и во всех других сочинениях Линнея до конца его жизни. Таким образом, именно «differentia essentialis» есть линнеевское видовое название.
«§ 258. Видовое название при первом на него взгляде делает очевидным растение, так как отличия самого растения начертаны в этом названии. Естественные признаки заключены в его описании (descriptio), но существенные признаки — в его различии (differentia)».
Далее, в примечании к этому параграфу, Линней пишет: «Я первый положил основание видовым названиям на существенных отличиях. Мои видовые названия основаны на различиях (differentia), взятых из описания; из различий извлечены существенные отличия, на которых и установлены видовые названия».
Это сказано так ясно, что не остается никакого сомнения в методе, которым руководствовался Линней при конструировании своих видовых названий.
Очень важно для правильного понимания описательного метода Линнея и принципов конструирования им видовых названий, а также для понимания сочетания видов в таком обзоре, как «Species plantarum», обратить самое серьезное внимание на § 294 «Философии ботаники». Здесь, в примечании, сказано: «Кто открывает новый вид, тот добавляет не только отличие этого вида, но и исправляет отличия и других видов рода так, чтобы виды могли быть различены и впоследствии».
Отсюда очевиден такой вывод: видовые названия, установленные Линнеем (полиномиалы, диагностические названия-фразы), подвижны. С каждым вновь открытым видом, т. е. с обнаружением новых морфологических структур, должны быть изменены видовые названия (т. е. существенные морфологические отличия видов) у всех или по крайней мере у всех близких по системе видов рода, для того чтобы все виды рода различались.
Для иллюстрации этого можно привести диагностические названия репейникового клевера (Trifolium lappaceum) в первом и втором изданиях «Species plantarum». В первом издании название следующее: «Trifolium spicis globosis, calycibus setis rigidis obvallatis, caule erecto». Во втором издании в связи с помещением вновь установленных видов название этого вида изменяется так: «Trifolium spicis globosis subsessilibus terminalibus, calycibus setis rigidis terminatis caule erecto». Таким образом, мы видим, что во втором издании в диагностическом названии вида сообщается дополнительно, что шаровидные соцветия его «почти сидячие и верхушечные», а из признаков чашечки исключается указание на то, что она «прикрыта жесткими щетинками», но отмечается, что она «оканчивающаяся жесткими щетинками».
Подобных примеров можно привести сотни.
Нельзя не указать на то, что и этот принцип описательного метода Линнея удерживается в известной мере современной практикой. И в наши дни каждый систематик при включении в обзор, т. е. в таблицу для определения видов, какого-нибудь нового вида должен соответственно изменить ступени ключа, т. е. изменить принятые для ключа морфологические характеристики смежных видов, чтобы и новый вид мог быть отличен и старые виды можно было различать.
Из этого сопоставления еще раз можно видеть, насколько сходно линнеевское видовое название (представляющее собой, как сказано, differentia essentialis) с морфологической характеристикой вида в ключе для определения видов у авторов нашего времени и насколько походят обзоры видов в «Species plantarum» на современные таблицы для определения видов (ключи).
При ознакомлении с описательным методом Линнея, в частности с тем, как он выражен в «Философии ботаники», нельзя не вспомнить руководств по аристотелевой логике, и особенно главы о понятиях, определении их, разделении понятий, классификации их и пр. Нельзя не узнать в описательном методе Линнея знакомых по названным главам категорий и терминов, каковы, например, род, вид, видовое различие, видовое название, существенные признаки и т. д. Несомненно, что эти категории и термины приняты и Линнеем. В их латинском оформлении, как и в старых руководствах по логике, они у Линнея называются: genus, species, differentia speciiica, nomen speciiicum, character essentialis etc.
Напомним, что в логике наиболее краткое определение понятия достигается указанием ближайшего к определяемому понятию рода и видового отличия. По-латыни этот прием называется «definitio per genus proximum et differentiam speciticam». Несомненно, что именно эта логическая формула положена Линнеем в основу различения растений в «Species plantarum». Уяснить это в высшей степени важно.
Таким образом, мы видим, что Линнеем из логики заимствованы для описательной ботаники и термины и описательные приемы, и сама фразеология, и логические категории.
Титульный лист «Species plantarum» К. Линнея
В связи со сказанным открывается широкое поле для размышления о том, в какой мере принятые Линнеем категории отвечают действительным отношениям в природе, даже если и принять во внимание то, что логические категории (в части, касающейся вкладываемого в них содержания) относительны.
Исходя из только что сказанного, можно заключить, что вид есть категория прежде всего формально-логическая. В живой природе вид, как выражение определенной линии развития, есть явление биогеографическое. Не этим ли кажущимся противоречием отчасти и вызываются вековые споры о том, что такое вид?
Мы позволили себе изложить здесь с возможной краткостью основные черты описательного метода Линнея и практическое применение им этого метода в «Species plantarum», потому что для ботаников нашего времени, особенно начинающих и еще не вооруженных достаточным опытом в систематике, все это мало понятно, вследствие чего и самому тексту «Species plantarum» нередко придается неверное значение.
Ограничиться сказанным, однако, нельзя, так как в глазах ботаников, обращающихся к этому сочинению, наиболее существенным в нем является совсем не это, а так называемые «nomina trivialia», т. е. простые названия, напечатанные курсивом на полях книги. Вот эти простые названия, или, каких иногда называют, «клички», с течением времени сделались настолько привычными, что уже лет через пятьдесят после выхода в свет «Species plantarum» именно они стали восприниматься как важнейший элемент этого сочинения.
О том, что представляют собой в действительности простые названия, следует сказать подробнее, так как именно они-то и являются основой современной номенклатуры растений. Простое название (nomen triviale) — чаще всего прилагательное, обычно латинское, которое дополняет родовое название (существительное). Внешне это наиболее простой случай бинарной (двойной) номенклатуры: одно слово для родового названия и одно слово для видового названия. Довольно часто такие биномиалы, особенно в небольших родах, употреблялись у Баугина в упомянутом «Pinax theatri botanici» (1623), у более поздних авторов и у самого Линнея.
Работы эти были хорошо известны Линнею, и, может быть, именно отсюда он почерпнул идею простых названий. Некоторые биографы Линнея указывают, что еще в 1730 г. молодой Линней, помогая профессору Рудбеку в учебной работе со студентами, в стремлении облегчить их занятия применял простые названия растений взамен громоздких полиномиалов. Возможно, так это и было, так как через десятки лет его бывшие ученики сделали кое-что и в практическом применении простых названий, и в пропаганде их полезности.
Обратимся, однако, к самому Линнею, в частности к его своду номенклатурных канонов, касающихся видов.
В § 257 «Философии ботаники» сказано: «…простое название еще не имеет правил… Простые названия, пожалуй, могут быть допущены по примеру того, как я пользовался в «Pan suecicus»; они состоят из одного слова, слова, откуда бы ни было свободно выбранного» («Triviale nomen legibus etiamnum caret. Nomina trivialia forte admitti possunt modo, quo in Pane suecico usus sum; constarent haec
«Vocabulo unico;
«Vocabulo libere undequaque desunto»).
Далее он замечает, что «убедился в их ценности, потому что видовые различия очень длинны, ими неудобно пользоваться и они должны меняться при открытии новых видов и т. д.».
В указанном Линнеем литературном источнике, носящем такое поэтическое название — «Pan suecicus», помещена работа Николая Хессельгрена (Hesselgren, 1749), содержащая перечень растений шведской флоры с указанием поедаемости их разными видами скота.
Pan — «бог лесов», «покровитель пастухов и скота»; suecicus — «шведский».
В основу перечня положена работа Линнея «Flora Suecica», где не было простых названий. Автор работы о кормовых растениях Швеции указывает в конце текста, перед самым перечнем, что он «расположил растения «Flora Suecica» в соответствии с их порядковыми номерами; с целью более краткого их обозрения я нашел удобным прибавить к родовому названию короткий подходящий эпитет, который делается понятным самой флорой». Вот этот короткий эпитет и получил у Линнея в «Философии ботаники» через два года титул «nomen triviale» («простое название»). В перечне растений в «Pan suecicus» содержится 856 последовательно пронумерованных растений, из которых 754 имеют такой короткий эпитет.
Чрезвычайно интересно то, что из этих эпитетов Линней удержал в «Species plantarum» только 322, т. е. около 43%. Остальные эпитеты были заменены новыми, видимо, только потому, что они Линнею просто не понравились.
Весьма вероятно, что последующие авторы, учитывая свободу обращения Линнея с простыми названиями, нередко позволяли и себе их произвольно менять, о чем мы далее еще скажем.
Несомненно, что «Pan suecicus» был наиболее близким к «Species plantarum» и наиболее значительным источником, откуда были почерпнуты простые названия. Мало того, может быть, именно отсюда, из скромной ученической работы Хессельгрена, где в совершенной простоте была осуществлена старая рекомендация учителя, сам учитель и сделал вывод о чрезвычайном практическом удобстве этого номенклатурного приема.
И в самом деле, удивительная простота и привлекательность списка (а в нем сотни названий) не могли не обратить внимания Линнея. Косвенное доказательство тому, что это было, по-видимому, так, можно найти на страницах «Философии ботаники». Весь текст, касающийся простых названий, производит впечатление приписанного позднее к уже законченным обработкой канонам раздела «Differentiae», а может быть, даже и помещен он здесь был только при корректуре. Несколько строк, приписанных в конце § 257, исчерпывают, в сущности, весь материал, относящийся к простым названиям. Да и приписка эта сделана не очень уместно, как это можно видеть из самого текста. Вот перевод его основной части, набранной корпусом: «Правомерное видовое название отличает растение от всех сородников; но простое название еще не имеет правил». Далее добавлено еще несколько строк: «Простые названия, пожалуй, могут быть допущены по примеру того, как я пользовался в «Pan suecicus», они состоят из одного слова, слова, откуда бы ни было свободно выбранного».
Напомним, что в разделе «Differentiae» содержится 50 параграфов (256—305), касающихся правил образования видовых названий. Правила эти содержат, кажется, все — от общих руководящих указаний до морфологических и этимологических тонкостей. И тем не менее в них не нашлось ни одного отдельного пункта для канона о простых названиях.
Не приходится, нам кажется, сомневаться в том, что упомянутый отрывок текста о простых названиях есть действительно позднейшая приписка и что вопрос о простых названиях как номенклатурном приеме Линнеем не был в свое время продуман. Идея эта, весьма вероятно, была ему подсказана работой Николая Хессельгрена, публично доложенной 9 декабря 1749 г. в Упсальском университете.
Указанная работа, однако, была не единственной в этом отношении. В том же году, в серии диссертаций, была опубликована работа Ионы Кирнандера (Kiernander, 1749) «Radix Senega», касающаяся растений, находящих применение против укуса змей. Из десяти бинарных названий — биномиалов, помещенных здесь, девять были перенесены позднее без изменений в «Species plantarum» как простые названия (nomina trivialia).
Выразительность и практическое удобство простых названий растений Линней оценил в полной мере, почему и применил их с удивительной последовательностью в «Species plantarum». В связи с тем что это было новинкой в описательных приемах и не было ранее достаточно разъяснено в «Философии ботаники», здесь, в предисловии, Линней считает нужным и объяснить это нововведение, и указать на опасность злоупотребления им.
В предисловии Линней пишет: «Я поместил простые названия на полях насупротив для того, чтобы можно было охватить каждое растение одним этим названием, я поместил их без выбора, который требуется сделать в другое время». Здесь же он пишет и следующее: «Все ботаники должны остерегаться предложения какого-нибудь нового простого названия без достаточного видового различия (differentia specifica), чтобы наука не рухнула в состояние первоначального варварства».
Мы считаем уместным напомнить, что differentia specifica содержит существенные отличительные признаки вида, т. е. differentiae essentialis, а последние (согласно § 257 «Философии ботаники») и составляют видовое название. Другими словами, без настоящего видового названия нельзя предлагать и простое название.
Таким образом, видовое название Линнея (nomen specificum) и его простое название (nomen triviale) — совсем разные вещи. Последнее не заменяет видовое название, а является лишь его дополнением. У Линнея термин «видовое название» («nomen specificum») применяется только к полиномиалу, т. е. к названию-фразе. Линней никогда этот термин не употреблял в отношении простых названий.
Если внимательно присматриваться к страницам «Species plantarum», то, отдавая должное удивительной стройности и выразительности самого текста книги, нельзя не заметить того, что nomina trivialia производят впечатление приписанных позднее и помещенных именно на полях страниц только из-за отсутствия для них другого места. Конструкция текста книги такова, что для простых названий действительно в нем нет места. Нет его, вероятно, потому, что эти названия и не были ранее предусмотрены.
В том, что это было именно так, как мы предполагаем, сомневаться трудно. Известно, что Линней работал над «Species plantarum» не менее двадцати лет (т. е. с 1733 г.), а идея о возможности практического применения простых названий возникла у него, по-видимому, только в 1749— 1750 гг., т. е. за три года до выхода его книги в свет, когда книга была уже написана и дорабатывалась в деталях.
Подтверждение основательности нашей догадки мы находим в статье библиографа Уггла (Uggla, 1953), сообщившего, что в архиве Линнея, хранящемся в Лондоне, содержится около половины всего оригинального текста «Species plantarum» и что в этой рукописи nomina trivialia отсутствуют.
Удобство простых названий было вскоре оценено Линнеем настолько, что, как это известно из его письма от 28 февраля 1753 г., он написал их на полях многих ботанических сочинений, хранившихся в его библиотеке, отчего «виды стали краткими и ясными». Простые названия были надписаны Линнеем также и на обложках растений его гербария.
После выхода в свет «Species plantarum» прошло около полувека, пока простые названия вошли в обиход и заменили диагностические видовые названия — полиномиалы. Практическое удобство простых названий преодолело существовавшую инерцию, и, может быть, тот факт, что они не были предписаны как обязательные, уменьшило сопротивление, которое они могли бы встретить.
Во всяком случае они не вызвали таких шумных протестов, как это было ранее по поводу реформы родовых названий, когда многие авторы тридцатых и сороковых годов протестовали против предложений Линнея, считая их произволом.
Одни из современных Линнею авторов спокойно приняли его рекомендацию простых названий, другие делали попытки внести свои более или менее оригинальные предложения (Адансон, Эрхарт), третьи просто игнорировали рекомендуемые правила и советы.
Как ранее было сказано, Линней иногда менял свои же простые названия на другие. Это случалось при перемещении вида в другой род, при разделении вида и т. д. В предисловии ко второму изданию «Species plantarum» (1762) Линней заметил, что перемена простых названий принесет делу больше вреда, чем пользы. Тем не менее другие авторы, и не только его современники, обращались с его названиями очень вольно. Такие авторитетные исследователи, как Ламарк, Солсбери и Жилибер, работавшие в конце века, меняли множество линнеевских простых названий, возможно, только потому, что они этим авторам просто не нравились, или потому, что и в их представлении простые названия (как это и соответствовало указаниям Линнея) еще не были видовыми названиями, что «для них нет правил», что они могут быть выбраны «из Любого источника», что они «делаются понятными самой региональной флорой».
Для советских исследователей существует и поныне немало номенклатурных трудностей из-за Жилибера, опубликовавшего в «Литовской флоре» в 1781 г. множество новых простых названий взамен видовых и в изменение уже рекомендованных Линнеем.
Для того чтобы проследить за постепенным признанием необходимости простых названий, следует обратиться к некоторым, близким по времени к Линнею авторам.
В работе И. Рефтелия (Reftelius, 1762) деятельность Линнея в ботанике характеризуется как эпоха реформ. По поводу простых названий Рефтелий замечает, что они «удивительным образом облегчили науку и добавление их было подобно помещению языка в колокол», в то время как пользование обычными видовыми названиями связано было «с величайшими затруднениями для памяти, языка или пера». «Простые названия приданы каждому виду, откуда и виды получили свои имена». Из сказанного ясно, что здесь нет и речи о замене простыми названиями полиномиальных видовых названий.
Немало содействовало широкому признанию полезности простых названий опубликование учеником и сотрудником Линнея, геттингенским профессором Муррэем (Murray, 1782) специальной работы, посвященной практическому применению простых названий. Автор указывает, что Линней в 1751 г. не установил для них правил, почему он считает нужным дать такие правила, сходные с канонами, установленными в «Философии ботаники». Муррэй разработал эти правила и опубликовал их в виде 28 параграфов.
Нельзя не указать здесь на параграф первый: «Простое название не делает излишним ни определение вида, ни видовое различие (т. е. видовое название — полиномиал): оно должно быть добавляемо во всякой работе для более точного определения растений. Нужда в этом встречается в систематических перечнях растений или в работах с более широкими обозначениями растений экзотических и местных, в которых невозможно указать их сравнительные признаки; так же и в книгах, говорящих о Медицинском и хозяйственном использовании растений, чтобы избежать смешения видов из-за возможных ошибок и описок».
Мы видим, таким образом, что через тридцать лет после выхода в свет «Species plantarum» сотрудник Линнея, пропагандист его метода и в известной мере продолжатель его дела, признавая практическое удобство простых названий, особенно в прикладных целях, и рекомендуя ими пользоваться, указывает прежде всего на то, что простые названия не делают лишним видовое различие. Напомним, что последнее (differentia specilica) и является линнеевским видовым названием — полиномиалом.
Еще через некоторое время, уже в самом конце века, вышла работа Линка (Link, 1798) — сочинение, претендующее быть руководящим в описательной ботанике. Относительно простых названий Линк делает следующее указание: «Простые названия приданы теперь всем видам; это хорошее изобретение Линнея, помощью какового ботаника сделана краткой, легкой и устойчивой». «Откуда бы ни было выбрано простое название, оно никоим образом не может быть изменено, даже если оно и не очень подходит, чтобы не впасть в большую путаницу».
Из этих замечаний мы видим, что приблизительно через полвека после выхода в свет «Species plantarum» простые названия стали уже вполне признанными и казались необходимыми.
Вместе с тем самый факт сохранения категории nomina trivialia свидетельствует о том, что простые названия не рассматривались еще как полная замена видовых названий — полиномиалов.
Тем не менее эта замена быстро завершилась: простые названия («клички») постепенно становились действительными видовыми названиями, а старое диагностическое видовое название Линнея (полиномиал) превращалось в диагноз вида.
Всего через пятнадцать лет после работы Линка была опубликована книга Августина Декандоля (De Candolle, 1813), организующее влияние которой было чрезвычайно велико. Сочинение Декандоля, как руководство по описательной ботанике в XIX в., было совершенным аналогом линнеевской «Философии» предыдущего столетия. Значение этой книги было особенно велико потому, что здесь был отражен громадный опыт напряженной описательной работы, накопленной за шестьдесят лет, протекших со времени выхода в свет «Species plantarum».
Вопрос о номенклатуре видов решается здесь Декандолем чрезвычайно просто:
«§ 178. Линней предложил, а большинство натуралистов признало, чтобы название естественного организма составлялось из двух слов: первого, которое он назвал родовым и которое является общим для всех видов рода, например Rosa, Tritolium, и второго, которое назвал видовым и которое должно быть собственным для каждого вида в роде.
«§ 179. Этот метод номенклатуры, получивший название линнеевской номенклатуры, был принят натуралистами с восторгом и является единственно признанным со времени опубликования работы Линнея в 1753 г.».
Таким образом, мы видим, что Декандоль даже не упоминает термин «nomina trivialia», принимая простые названия единственными законными для наименования видов. При этом он приписывает Линнею предложение биномиальной номенклатуры, совершенно умалчивая о том, что видовое название Линнея (nomen specificum) и его простое название (nomen triviale) — совершенно разные вещи и что термин «видовое название» Линнеем применяется только к полиномиалам.
Практически очень удобная биномиальная номенклатура была к этому времени уже принята в описательной ботанике, а то обстоятельство, что введение ее было приписано Декандолем лично Линнею, не встретило возражений, так как не имело существенного значения. Мнение Декандоля было тем более охотно принято, что оно было подкреплено его авторитетом как известного ботаника, вскоре начавшего величайшее ботаническое сочинение XIX в. — «Prodromus regni vegetabilis».
Каждая генеральная ревизия фактов, накопленных описательной ботаникой, естественно, касалась и методической и номенклатурной стороны дела. Так, вопросами номенклатуры, на уровне своего времени, занимался в XVII в. Каспар Баугин, а в XVIII в. на значительно более широкой основе эти вопросы были разработаны Карлом Линнеем. В начале XIX в. Августин Декандоль, предпринимая упомянутый «Prodromus. . .», исходил из общих положений Линнея, рекомендуя при этом многие номенклатурные советы и описательные приемы. В процессе самой работы по написанию «Prodromus…» возникало множество номенклатурных вопросов, которые так или иначе приходилось решать; поэтому все более и более накапливался опыт, сведение которого осуществил позднее Альфонс Декандоль, предложивший в 1867 г. первому конгрессу ботаников «Правила ботанической номенклатуры», которые и были приняты.
Правила эти, как показал дальнейший опыт, не исчерпывали всех возможных номенклатурных вопросов, оставляя возможность противоречивых решений их. И только в 1905 г. Венский ботанический конгресс, в стремлении внести в правила большую строгость и избежать номенклатурных противоречий, принял решение, по которому «первое издание «Species plantarum» Линнея 1753 г. есть исходный пункт номенклатуры всех групп сосудистых растений».
Таким образом, прошло полтора века, прежде чем был окончательно утвержден приоритет Линнея в отношении номенклатуры видов, установленных в «Species plantarum», а его простые названия (nomina trivialia), фактически принимавшиеся на протяжении века за видовые, были закреплены так, что не могли уже исчезнуть ни при каких номенклатурных превращениях.
Мы проследили, таким образом, в самых общих чертах за постепенным превращением простых названий растений в единственно закономерные видовые названия. Надо сказать, что процесс этот протекал чрезвычайно быстро, так как был подготовлен всем ходом накопления фактического знания растений. Однако и он потребовал, как мы видели, некоторого времени.
Еще и в настоящее время нередко говорят, что Линней установил биномиальную номенклатуру растений, как будто эта номенклатура появилась как «deus ex machina» в античном театре.
Следует понять, что развитие номенклатуры растений есть процесс, процесс глубокого значения и необходимо протекающий. Этот процесс так очевидно связан с развитием фактического знания растений, что удивительно, как его все еще не замечают.
В XVI, XVII и до тридцатых годов XVIII в. громоздкая номенклатура с чрезвычайным трудом отражала неотчетливое знание растений, когда не было еще сколько-нибудь ясного представления о роде и тем более о видах и разновидностях. Трудами Линнея в тридцатых годах XVIII в. были очерчены роды растений и в номенклатуру была внесена большая ясность именно в связи с тем, что определилась категория «род». Эта бинарная номенклатура полиномиалов нашла свое высшее выражение в таком, например, сочинении Линнея, как «Hortus Clillortianus».
В стремлении «протянуть Ариаднину нить систематиков» до видов Линней в «Species plantarum» очертил категорию «вид», отделив виды от разновидностей. Для определения этой новой, отчетливо очерченной, категории был использован новый номенклатурный прием — предложение простого названия (nomen triviale). Необходимость применения этого приема подсказывалась всем опытом описательной работы. Находка этого приема была так удачна, что потребовалось всего полвека для того, чтобы простое название («кличка») стало видовым названием.
Значение реформаторской работы Линнея может быть понято из того, что Линней своими трудами довел до высшего совершенства бинарную номенклатуру полиномиалов, завершил ее и, после дальнейшей работы, предложил новый номенклатурный прием, отразивший уровень фактического знания растений, который был достигнут в результате критического пересмотра Линнеем всего того, что было до него сделано. Этим самым он открыл путь к удивительному прогрессу описательной ботаники. По этому пути наука успешно развивалась более столетия, все более и более расширяя и углубляя добытые знания, которые достаточно удовлетворительно отражались биномиальной номенклатурой.
Приблизительно за последние полвека, в связи с дальнейшим углублением исследований организмов и доведением их до изучения так называемых «конкретных видов» или «рас», а у зоологов до «подвидов», биномиальная номенклатура становится все более стеснительной и обнаруживает тенденцию смениться триномиальной. В ботанике и зоологии развитие этой тенденции идет в настоящее время по-разному. Флористам и фаунистам нашего времени придется выбрать в номенклатуре тот путь, который будет лучше отражать истинные отношения организмов в живой природе.
Для советских ботаников особый интерес имеет, конечно, то, как представлена в «Species plantarum» наша отечественная флора. Интересно нам и то, сколько видов растений России было известно Линнею и какими источниками в этом отношении он непосредственно пользовался. Очень важно также знать, сколько видов и какие именно были установлены им из наших пределов.
Для суждения по этим вопросам мы имеем, кроме сочинений Линнея, превосходный дополнительный источник в работе московского студента Александра Карамышева, защищавшего 16 мая 1766 г. у Линнея в Упсале диссертацию, названную им «Академическая диссертация, показывающая необходимость развития естественной истории России».
Из этой чрезвычайно интересной работы мы узнаем, что у Линнея были самые тесные корреспондентские связи с российскими ботаниками, постоянно поддерживавшиеся на протяжении многих лет.
В бытность Карамышева в Упсале он насчитал в линнеевском ботаническом саду 119 видов сибирских растений. Многие из них он называет, отмечая, что сибирские растения в Швеции особенно пышно развиваются. Карамышев сообщает, что Линнею было известно много сибирских растений. В особой главе диссертации, названной «Flora Sibirica», Карамышев дает систематический перечень этих видов — их пронумеровано 351.
Занимаясь изучением «Species plantarum», было интересно, конечно, выписать все виды, указанные для нашего отечества, что мы и сделали. Составленный нами каталог, в сущности, совпал с перечнем Карамышева; таким образом, его «Flora Sibirica» и есть перечень растений, указанных Линнеем для России в «Species plantarum».
При составлении списка мы не включали в него виды с общим указанием их распространения в Европе, в северной и южной Европе. Учтены были только виды с определенным указанием на распространение их в России, причем эти указания у Линнея обычно таковы: Russia, Ruthenia, Sibiria, Tataria, Asia septentrionalis, Dauria, Camschatka. В редчайших случаях указания более точны.
Надо сказать, что при этом обнаружено было немало, например, таких ошибок: в распространении вида нет указания на Россию, тогда как в синонимах цитируется «Флора Сибири» Гмелина как источник. Примером этому могут служить Salix pentandra, S. arbuscula, S. arenaria, S. caprea, S. viminalis.
Заметим, что из упомянутых трехсот пятидесяти видов менее двух третей ограничены в распространении Россией, прочие (около 140) указаны и за ее пределами. Собственно сибирских растений и того меньше.
При характеристике описательного метода Линнея мы указывали, что вид в «Species plantarum» есть совокупность синонимов (цитирование литературных источников), отсылок на иллюстрации или гербарные образцы и т. д. как его обоснование. В этой связи интересны литературные источники, касающиеся растений России. Их, собственно, только три — Амман, Буксбаум и Гмелин.
Напомним, что в сочинении Аммана (1739) описывается 285 видов растений, преимущественно из Сибири и Приуралья, на основании отчетов Мессершмидта, Гмелина и Крашенинникова, и дается описание растений, выращенных в Ботаническом саду Академии наук из семян, присланных названными авторами.
В сочинении Буксбаума (1728—1740), кроме растений окрестностей Константинополя и Анатолии, описано и изображено немало растений Кавказа и южной России, которые автор наблюдал во время путешествия в Турцию.
Из «Флоры Сибири» Гмелина старшего Линней в первом издании «Species plantarum» принял во внимание два первых тома, содержащих 441 вид. В этом сочинении описания растений основываются на материалах самого Гмелина, а также на данных Мессершмидта, Стеллера, Мартина и Крашенинникова. Кроме растений собственно сибирских, во «Флору Сибири» были включены описания растений донских, астраханских и приуральских, отчасти известных Линнею по упомянутым рукописным флорам Гейнцельмана, Гербера и Лерхе.
Ссылки на сочинения Аммана, Буксбаума и Гмелина имеются у большей части растений, указанных для России. Нередко, однако, нет и никакой справки, подтверждающей такие указания. В других случаях в синонимах мы видим только отсылку на Ботанический сад в Упсале («Hortus Upsaliensis»), из чего можно сделать вывод, что данное растение было выращено Линнеем из семян, полученных из России. В редких случаях мы видим прямые указания на то, что растение получено от Гмелина, Крашенинникова или Демидова.
Единственным является вид Gypsophila paniculate, обоснованием которому служит рукописная «Донская флора» Гербера («Flora tanaicensis»).
Таковы обоснования видов, установленных в «Species plantarum» для России. Совершенно естественно, конечно, что наличие у Линнея ссылок на Аммана, Буксбаума и Гмелина позволяет исследователям, обратившись к названным авторам, уточнить действительное происхождение того или другого растения, т. е. определить классические местонахождения его.
Таким образом, Линней указывает для России всего немногим более 350 видов растений. Нельзя не заметить, конечно, что эта цифра очень невелика. Если бы мы попытались суммировать число растений, описанных в трех упомянутых источниках российской флоры, то, даже исключая повторные описания, мы насчитали бы их от 700 до 800.
Как уже было сказано, более ста растений нашей флоры Линней знал живыми, выращивая их в своем саду; кроме того, небольшое число засушенных растений было получено им от Гмелина, Крашенинникова и Демидова. Если исключить эти две группы, то получается, что из 700— 800 растений, известных для России, Линней принял в «Species plantarum» не более 200.
На первый взгляд цифры эти кажутся непонятными. В действительности же они правильны и полны глубокого значения, а рассмотрение их делает понятным метод работы Линнея над «Species plantarum».
Если бы мы взяли любой из трех первых литературных источников отечественной флоры и попытались бы понять по его тексту, касающемуся какого-либо растения, о каком именно виде идет речь, то для большинства из описанных там растений у нас не было бы уверенности в их действительной видовой принадлежности. И это мы заметили бы теперь, через два века, протекших с того времени, теперь, когда мы уже неплохо знаем растения отечественной флоры. Можно вообразить поэтому, как трудно было пользоваться этими сочинениями их современникам. Трудности эти определялись и разноречием авторов, и неразработанностью ботанической номенклатуры, и совершенным отсутствием практического представления о виде как об основной флористико-систематической единице.
Мы уже говорили ранее, что в сочинениях того времени в подчинении родам, которые более или менее различались, авторы произвольно перечисляли диагностические названия — полиномиалы — совершенно случайных и различного таксономического ранга единиц, которые предположительно считались видами.
Конечно, сравнительно легко Линнеем решался вопрос о значении того или иного полиномиального названия, если оно относилось к растению, изображенному в сочинении. Понятно поэтому, что очень часто типом линнеевского вида и является изображение его, которое в таких случаях Линнеем и цитируется.
При отсутствии же рисунка сколько-нибудь основательное суждение о растении было затруднительно.
В связи с тем, что изображались только немногие растения, перед Линнеем стояла задача отобрать из хаотического нагромождения разноречивых описательных данных все, отвечающее его представлению о виде, как оно было сформулировано в «Философии ботаники».
Сложность такой задачи по отношению к растениям, известным из России, нетрудно себе представить. Но если принять во внимание, что западноевропейская литература, которую Линнею нужно было подобным образом ревизовать, во много раз превышала российскую и что растения России составляют только пять процентов всех установленных в первом издании «Species plantarum» видов, можно вообразить грандиозность критической работы, которую Линней должен был выполнить.
Как уже сказано, в «Species plantarum» было установлено немногим более 350 видов растений из России. Если даже принять во внимание, что в российских литературных источниках того времени была попытка различить 700—800 растений, то нельзя не заметить, что за двадцать лет (1730—1750) изучения отечественной флоры было сделано в этом отношении очень немного, если смотреть на дело с современной нам точки зрения.
Объяснить это можно следующим образом. Первые исследователи флоры России — Мессершмидт, Гмелин, Стеллер, Крашенинников и др. — собирали сравнительно немного растений для гербария, что было, конечно, не по недостатку прилежания и внимания к делу. В первой половине XVIII в. это просто не было принято и полевая работа ботаниками велась в ином плане.
Важность сбора растений для гербария как оправдательных документов к рукописным отчетам и публикациям в то время не была еще понята. Основное внимание исследователи-путешественники уделяли сбору семян и изображению растений. Совершенно естественно, что для большинства замеченных ими в пути растений они не могли сделать ни того, ни другого. В отношении этого большинства путешественникам приходилось умалчивать или ограничиваться попыткой отождествить наблюдаемые растения с растениями, описанными в сочинении Турнефора «Institutiones Rei herbariae», к которому они относились с чрезвычайным пиететом и обширные выписки из которого брали с собой в путешествия.
Собирание растений для гербария требовало к тому же большого количества бумаги, которой было очень мало. Известно, например, что Стеллер ездил в 1740 г. из Иркутска в Кяхту специально для приобретения там китайской бумаги для засушивания растений, так как в Иркутске бумаги не было, а Крашенинников при работах на Камчатке имел всего 20 дестей бумаги. Громоздкие гербарии, кроме того, были чрезвычайной обузой в транспортных условиях того времени.
Путешественники посылали в Петербург собранные ими семена, которые со времен Аммана высевались здесь в Аптекарском огороде (ныне Ботанический институт Академии наук СССР), в собственном саду Гмелина или в Ботаническом саду Академии. Растения выращивались также и в саду Демидовых в Соликамске. Растения, выращенные в садах Петербурга, описывались; много таких описаний было помещено Гмелиным во «Флоре Сибири». Некоторые из описанных тогда растений и до сего времени сохраняются в коллекциях. Петербургские ботаники пересылали в свою очередь семена за границу. Очень важно было то, что многие семена посылались Линнею, которым, по свидетельству Карамышева, растения и выращивались. В. И. Липский в «Истории императорского Петербургского ботанического сада» опубликовал часть переписки петербургского ботаника Фалька с Линнеем, из которой мы узнаем об этих систематических посылках, осуществлявшихся нередко скрытно.
Линней получал из России не только семена, но и засушенные растения. Из этого факта можно заключить, что в то время и у нас уже начало осознаваться значение гербария и гербарных образцов как оправдательных документов. Для самого Линнея и тогда уже было ясно, что гербарный образец растения лучше всякого рисунка (Herbarium praestat omni iconi). К этому заключению Линней не мог не прийти, работая над «Species plantarum», — сам масштаб работы требовал развития гербарного дела, так как без него работа становилась немыслимой.