Так о чем же наши общие споры?
О том, как устроен мир, в котором мы живем. А это всегда спор «Что есть истина!». О том, как сделать жизнь лучше. А это всегда — поиск идеала. Конечно, дискуссии эти непросты.
Любопытно, что предметы спора как бы удаляются от классического, традиционного вопроса географии о местоположении. Кажется, что порою они даже отрываются от земли и уходят куда-то далеко от географии. Но наш век, век научно-технического прогресса, ставит перед учеными задачи объединить усилия наук в поисках путей создания общей правдивой картины мира, в поисках путей выживания человечества. Границы между науками мы устанавливаем сами, и границы эти изменчивы. География не может отгородиться стеной и от общенаучных и даже философских споров (хотя многие географы и забывают об этом). Не наносят ли споры вреда науке в глазах общества, ждущего скорейшего конкретного ответа на жгучие вопросы? Мне не раз приходилось слышать призывы к географам прекратить споры и выступить единым фронтом в интересах географии. Чаще всего это касалось борьбы за сохранение количества часов, отводимых на преподавание географии в школе.
Споры, дискуссии — одна из постоянных, неотъемлемых сторон научной деятельности. Единообразие мнений противопоказано науке. Без наличия у исследователя оппонентного круга (как называют философы) трудно отточить мысль, увидеть неожиданный поворот, обнаружить в своих мыслях просчет. Спор — это своеобразная форма коллективного научного творчества.
Как видим, в большинстве сложных общегеографических споров мы имеем дело с диалектическими противопоставлениями не терминов и понятий, а реальных контрастирующих сторон организации географической оболочки, реального процесса познания ее. Конечно, автор во многом субъективен, в ряде споров он занимает ту или иную позицию. Однако он пытался подвести читателя к выводу: во многих дискуссиях спорящие стороны фактически отражали объективные противоречия географической реальности, взаимодополняющие стороны нашего земного мира. Очень часто точки зрения, которые в жесточайшем споре противопоставлялись друг другу, на деле лишь дополняли друг друга.
Наша наука постепенно излечивается от детской болезни: противопоставления «или —…или». Перед географами — в интересах и теории, и практики — встают более сложные вопросы: каковы же факторы и механизмы формирования сочетаний этих противоположностей, путей разрешения, снятия этих противоречий в различных условиях, при решении разных задач.
Этот поиск соотношений в самой географической реальности и выбор пропорций в исследовательской практике рассмотренных диалектических свойств и составят, можно полагать, основное содержание следующего поколения общегеографических дискуссий.
Перед географами-профессионалами стоит вопрос: как изучить то или иное противоречие, если на протяжении десятков лет большинство ученых отчетливо видели лишь одну из сторон явления? Готовых рецептов, видимо, нет. Одно лишь предельно ясно: нам не дано право делать вид, что противоречия нет и что мы полностью его преодолели, или уходить с помощью страусиной тактики, полагаясь на магию слов: «Примем за исходную точку следующее положение…»
Вероятно, перед читателем, так же как и перед автором, не мог не встать вопрос: если географы сегодня спорят о столь общих вопросах, как строение мира и пути выживания человечества, почему их споры малоизвестны обществу!
Очевидно, здесь действует несколько взаимосвязанных причин, роль и ранг каждой из которых сейчас трудно определить.
Немалое место занимает исторически сложившийся низкий престиж географии в формировании общей культуры, основы которой закладываются в школе. Это беда не столько географии, но прежде всего общества, которое лишь недавно начало понимать, что решение экологических проблем, т. е. прежде всего проблем выживания человечества, связано не только с биологией, но и столь же тесно с науками о Земле, а решение многих экономических, социальных и культурных проблем связано с пониманием правильной территориальной организации общества. Обусловлен низкий престиж географии и кажущейся простотой объекта ее изучения — мира, кажущегося настолько простым, что его можно познать с помощью средств обыденного, повседневного сознания, практического разума, простого наблюдения.
Связано это и с длительным существованием географии в общей культуре лишь в форме учебной дисциплины, а не науки, открывающей новое знание. В школе же учитель «знает все». О чем же спорить? Поэтому и мы, географы, долго не могли отойти от школьного стереотипа, оперируя лишь оценками «верно» — «неверно» и почти не допуская мысли о том, что может существовать и спорное, и вероятное или возможное, и даже мало доказанное. Поэтому и не допускаем мысли о возможности искреннего собственного заблуждения или заблуждения нашего оппонента, т. е. получения из верной посылки и верных единичных фактов ошибочного, спорного вывода. Мы забываем, что исследователь не школьник, его работа начинается как раз с констатации: «Итак, нам неизвестно…» или проще «сегодня мы не знаем».
Слабо развит и исторический подход к теории науки. То, что мы сегодня воспринимаем как спор о единой проблеме, как единый спор, на протяжении ряда лет выглядело как цепочка, казалось бы, малосвязанных между собою вопросов. Так, например, дискуссия об объективности или субъективности наших знаний, о географической реальности имела форму то спора об объективности и субъективности границ, то спора о принципиальном сходстве или отличии оценки и измерения, то спора о роли математических методов. Каждое поколение географов видело в этой проблеме свою особую сторону. Вместе с тем мы часто видели лишь вершины островов, не замечая фундамента всего архипелага, проблемы в целом.
Связано и с господствовавшими длительное время в самой географии традициями эмпиризма, определившими общее существенное отставание культуры теоретической работы, теоретических обобщений в географии. А это не могло не сказаться и на культуре научных споров. Часто сама суть дискуссии, ядро спора, основная логика расхождений с трудом раскрывается даже самими участниками его и тем более остается непонятной специалистам других областей знания, широким кругам общества. Увлеченные спором стороны редко способны четко изложить точку зрения своего оппонента. Часто спорят, не ведая, что споры по сходным вопросам в смежных науках или в философии имеют уже длительную историю, и что в этих спорах многое уже прояснено.
Проявляется и чрезмерно узкая база фундаментальных, поисковых общегеографических исследований и опять же невысокая культура их. Впрочем, сказывается и боязнь быть обвиненными своими же коллегами в схоластике, в философствовании, «в отрыве от практики».
Словом, сказывается сложное положение географии и в системе наук, и в современной культуре. Положение, отражающее противоречие между сложившимися традициями и крупными изменениями в теоретических и практических задачах, решение которых география принимает на свои плечи, изменением сути и стиля работы, связями с другими науками… Тот этап, который географ и писатель И. Забелин метко определил как «молодость древней науки». Этап с противоречиями между честью науки и грузом традиций (а порою мифов и стереотипов), с порывами нередко опережающего логику и разум новаторства, с созданием новых мифов. С противоречиями, порою удивительно уживающимися в творчестве не только единой научной школы, но даже одного ученого. С этапом, когда противоположные точки зрения кажутся интересными лишь узкому кругу специалистов, поскольку общенаучная, т. е. наиболее интересная, сторона их остается часто замаскированной профессионализмом и не выявленной.
Не могло не сказаться на географии и общее состояние науки. Многие добросовестные исследователи разучились (а вернее сказать, многие представители современных поколений и не научились!) аргументированно отстаивать свои научные выводы в спорах. Да и где им было научиться? На защите диплома, а затем на производстве при защите отчетов? Но ведь там не дискуссия, а «защита»…
Казалось бы, если споры — постоянная составляющая жизни науки, «методике» их надо учить и учиться. В программах вузов, в учебниках об этом ни слова. В школьной географии тем более!
Естественно, что формы споров весьма многообразны. Это, может быть, и уже упоминавшаяся защита отчетов, дискуссия в прениях по докладу, в рецензии, в отзыве на работу, в экспертном заключении, «круглый стол» или диспут. Но часто эти формы не срабатывают. Присмотритесь внимательно к традиционной процедуре обсуждения научного доклада. Обычная картина: доклад — вопросы (по существу и не по существу) — разномасштабные выступления, среди которых встречаются и похвалы, и критика (но критика — это еще не спор!), — краткое заключительное слово докладчика — реплика председателя… И разошлись… А «круглые столы»? Здесь удается выслушать множество мнений по множеству вопросов, связанных в той или иной степени с обсуждаемой проблемой. Все чаще «круглые столы» приобретают характер множества монологов. Эффектно, но эффективно ли? Ведь времени для анализа доказательств не хватает. Конечно, нужны разные формы споров. Почему бы нам не вспомнить и такую форму, как диспут, т. е. прямой диалог, спор личностей, высказывающих доводы за защищаемую каждым из них точку зрения, специально подготовившихся к спору, полемизирующих по ходу дела и с аудиторией. Диалога как раз чаще всего и не хватает.
Дискуссии, споры, различные точки зрения — нормальное состояние развивающейся науки, гарантия роста качества исследований, гарантия против монополизма.
Словом, споры и дискуссии — это один из неотъемлемых видов работы, направленной на поиск истины. А хорошему стилю и хорошим приемам работы надо учиться. Учиться всю жизнь.
Географам еще предстоит пройти этот курс учебы.
И я уверен — они этот курс пройдут успешно.
Автор: В. С. Преображенский — доктор географических наук, профессор