Ни одна наука не жила и не живет без споров. Известны дискуссии и в географии.
Без труда историки напомнят споры о местонахождении истоков Нила и Ганга, устья Амура, о существовании южного полярного материка. Еще в первой трети нашего века спорили не только о происхождении, но и о самом факте существования ряда островов в Ледовитом океане, о границах и ориентировке многих горных систем. Даже в 50-х годах мне пришлось участвовать в дискуссии о границах Яблонового хребта и Станового нагорья в Забайкалье. Все эти споры помогали человечеству получить верное представление о лике Земли.
Но со временем накал споров ослабевал, и география в глазах большинства людей стала восприниматься лишь как школьный предмет, призванный насытить культурного человека знаниями о странах и районах. Не случайно Антон Павлович Чехов вложил в уста человека в футляре убийственный пример тривиальности: «Волга впадает в Каспийское море» — пример, заимствованный из сферы школьной географии.
Было бы несправедливо не упомянуть и дискуссии в сфере общественной географии. К сожалению, мы плохо знаем советский период истории своей науки. Дискуссии 20-х годов трудно назвать спорами в современном общепринятом значении этого слова. Они представлялись в те годы «борьбою с буржуазными антимарксистскими концепциями». К их числу относили антропогеографию, отраслевое, статистическое и номогеографическое направления, ландшафтную концепцию экономической географии. Сходный характер имели и дискуссии 30-х годов, суть которых Ю. Г. Саушкин определяет как «попытку критики районного направления с позиций антигеографизма», стремление оторвать экономическую географию от географии, рассматривая экономическую географию в качестве конкретной политэкономии. Нередко против той или иной неугодной научной школы ученых использовались не только идеологические, но и политические ярлыки, вплоть до обвинений во вредительстве. Многие дискуссии заканчивались организационным «разгромом» одной из спорящих сторон. И сегодня еще бытует, например, выражение «разгром деновщины и победа районного направления».
В 50-х годах под влиянием печально известной «дискуссии» по биологии была предпринята попытка развернуть дискуссии и в сфере географии.
Сейчас, видимо, назревает потребность внимательно проанализировать эти «дискуссии» и их последствия.
Существуют ли спорные вопросы сегодня? Конечно, вопрос, поставленный в такой форме, кажется наивным. Не составит большого труда показать, что и в геоморфологии, и в гляциологии, и в экономгеографии, и в биогеографии, и в ландшафтоведении ведутся споры по десяткам больших и малых проблем. Конечно, всегда можно различать две-три группы специалистов-географов, мнения которых могут расходиться в оценке наблюдавшихся в том или ином районе явлений, всегда можно обнаружить спор о происхождении тех или иных процессов, о классификациях. Более того, по мере развертывания научно-технической революции количество их непрерывно растет. Рост этот свидетельствует о назревании нового скачка в развитии, казалось бы, застывшей учебной дисциплины или довольно равномерно, бесконфликтно развивающейся науки. Но вот существуют ли у географии общие спорные вопросы? Правомочно ли сегодня говорить «географы спорят?»
Я попытаюсь показать суть общих если не для всех, то для многих отраслей географии вопросов. Показать, что спорим мы не столько о том, что важно для нас — профессионалов, сколько о том, что существенно для человеческого общества в целом, существенно для решения проблем экологической безопасности человечества, роста его материального благополучия.
Стремление рассказать о спорах в нашей науке связано с личным осознанием географии как явления культуры. Географию воспринимают как учебную дисциплину, как науку, порою говорят о ней как об искусстве. Думается, что пора осознать ее и как часть общечеловеческой культуры. При этом речь идет не просто о вхождении географических сведений типа «что-где», т. е. страноведческих, фактографических знаний в перечень обязательных внешних признаков грамотного человека. Речь идет прежде всего о совокупности знаний фактов и закономерностей, строения и жизни окружающего нас мира, а также обыденных и научно обоснованных действий по территориальной организации нашего взаимодействия с природой, всей нашей жизни, системы оценок окружающего нас земного мира и нашего взаимодействия с ним. Иными словами, речь идет о географической составляющей общечеловеческой, общенародной культуры как одного из средств овладения человеком внешним миром, средством ориентировки, правильного, разумного и нравственного поведения его в окружающем мире и среди людей.
Не зная о содержании географических дискуссий, не зная об альтернативных точках зрения, невозможно судить о роли географии в решении проблем сегодняшнего дня — совершенствовании, а возможно, и пересмотре принципов территориальной организации, взаимодействии общества и природы, поиске путей решения многих фундаментальных проблем, вставших на пути понимания структуры земной природы и организации общества.
Наш рассказ о спорах в географии — не плод бесстрастного анализа публикаций и архивных материалов. Автор — участник ряда дискуссий, наблюдавший динамику многих из них на протяжении нескольких десятилетий. При этом бывало, что основные, наиболее весомые доводы спорящими сторонами высказывались не столько на научных заседаниях, сколько во время личных бесед. Поэтому я позволю себе, раскрывая суть спора, не прибегать к дословному цитированию: во многих спорах участвовало множество специалистов, и именно поэтому можно, как мне думается, использовать как бы собирательные образы спорящих сторон, не персонифицируя то или другое высказывание.
Естественно, что совмещение позиции участника и наблюдателя споров порождает и неровность в их освещении, впрочем, моя задача — не раскрыть полноту использованной аргументации, а показать, сколь велик круг мучающих географов вопросов, спектр проблем, имеющих не только узкопрофессиональное, но прежде всего общенаучное и общекультурное значение.
Размышления над разномасштабными, то вяло, то остро протекающими дискуссиями последних трех-четырех десятилетий, показали, что большинство их развертывалось вокруг сравнительно ограниченного числа противопоставлений, или, как говорят философы, оппозиций. Их можно условно разделить на две крупные группы.
Первая из них связана с представлениями об устройстве изучаемого нами мира. Это вопросы:
- об изоморфизме и уникальности географических объектов;
- о прерывности и непрерывности географической оболочки;
- о том, являются ли географические объекты системами или естественноисторическими телами;
- о природном и социальном в географической оболочке;
- об устойчивости и изменчивости;
- о самоорганизации и управлении в географической оболочке.
Вторую группу составляют вопросы, связанные с организацией исследований в нашей науке. Это вопросы о:
- фундаментальных и прикладных исследованиях;
- с чего начать: с природы или с человека;
- теоретических и эмпирических исследованиях;
- общенаучном и чисто географическом.
Как видим, вторая группа — это проблемы методологические. К сожалению, многие, очень многие географы открещиваются от освоения методологии и полагают, что ее разработка лежит вне сферы самой географической науки. Можно, конечно, полагать, что это ответная реакция на схоластический характер преподавания теории познания в вузах. Но сколько бы не стремились мы гнать методологию из географической науки, она все равно в явной, а чаще в неявной форме проникает в сознание сквозь все сомнения и громкие высказывания против отсутствия в ней необходимости. Проникает и хорошая, и плохая. И существует в форме причудливых эклектических смесей, нередко определяя и незавидную судьбу наших планов, научных коллективов и научных судеб отдельных специалистов.
Автор: В. С. Преображенский — доктор географических наук, профессор