«Кто… не владеет техникой какого-нибудь искусства, науки или ремесла, тот никогда не будет способен создать что-нибудь выдающееся».
И. В. Мичурин
Восемь студентов, выпускников Рязанского сельскохозяйственного техникума, в числе которых был и я, сидели за круглым столом в саду И. В. Мичурина.
Не верилось, что сейчас мы увидим Ивана Владимировича, будем разговаривать с ним. Сколько времени мы мечтали об этой встрече!..
Скрипнула калитка сада, и, опираясь на трость, спокойной старческой походкой вошел человек.
«Неужели это и есть Иван Владимирович, творец новых растений?» — думали мы, глядя на старика, который шел нам навстречу.
Иван Владимирович сел за стол, и вскоре завязалась оживленная беседа. Мичурин рассказывал нам о состоянии садоводства в дореволюционной России. Царское правительство, говорил ученый, не заботилось о развитии садоводства в стране. Можно было проехать тысячи километров по Уралу, Сибири, Дальнему Востоку и не встретить ни одного культурного плодового деревца. Да что в Сибири — в центральной полосе и даже на юге страны, где имеются благоприятные условия для произрастания самых разнообразных пород и сортов, во многих селениях не было ни одного садового дерева…
Иван Владимирович оперся обеими руками на трость и о чем-то задумался. Потом, как бы очнувшись от невольно налетевших мыслей, он достал деревянный портсигар и с помощью очень остроумного прибора скрутил папиросу, вставил ее в маленький мундштук и прикурил от зажигалки. Мы знали, что и прибор и зажигалку он сделал сам.
Мы попросили Мичурина рассказать о том, как он изменяет природу растений, создает новые сорта.
Иван Владимирович подумал, достал из кармана маленький секатор, срезал с соседнего растения молодой побег и несколько раз согнул его в своих руках.
Секатор — приспособление вроде ножниц для срезывания веток растений.
— Пока он молод, я что угодно могу из него сделать, — сказал ученый.
Затем он срезал второй, более старый побег и начал сгибать его. Послышался хруст сломанной древесины. — Видите? Сломалась, а не поддалась.
Изменить растение можно только в том случае, если оно молодо, а молодым оно бывает тогда, когда вырастает из семени, а не из черенка и почки. Если растение развивается не так, как нужно, я исправляю его с помощью ментора, воспитателя. Для этого я прививаю к нему старый сорт, который может усилить в сеянце нужные мне качества.
К столу подошла помощница Мичурина, его племянница, Александра Семеновна Тихонова, с зеленовато-коричневыми черенками в руке. Она спросила ученого, кому поручить произвести их прививку. Иван Владимирович удивленно поглядел на нее и произнес несколько назидательным тоном:
— Ты же знаешь, что подобные прививки я никому, кроме тебя, не могу доверить… А ну-ка, дай мне вот этот черенок, — попросил он.
Александра Семеновна подала. Мичурин снова достал маленький секатор и подрезал невызревший конец побега.
— А нож хорошо отточен? — спросил он помощницу. — Покажи.
Тихонова показала маленький ножичек с черной ручкой. Ученый осторожно потрогал большим пальцем лезвие.
— Хорош, — уверенно сказал он. — Иди прививай.
Александра Семеновна ушла.
— Мой самый лучший хирург, — произнес с оттенком гордости Иван Владимирович.
В то время нам как-то не приходилось слышать, чтобы прививку и обрезку растений называли хирургией. Мы высказали свое недоумение Мичурину.
Ученый улыбнулся:
— Если вы удалите на растении больную веточку или сделаете прививку, это будет означать, что вы произвели операцию. Такой хирургией у меня занимается и моя племянница. В этом деле она достигла большого совершенства.
Один из студентов попросил Мичурина показать нам секатор и окулировочный нож, которыми он работает.
— От хорошего инструмента в значительной степени зависит успех операций, поэтому для наиболее ответственных прививок я изготовляю его сам, — сказал ученый.
Он достал из кармана секатор и ножичек и передал их нам.
Каждому хотелось посмотреть инструменты, сделанные руками великого ученого, и они переходили из рук в руки.
Иван Владимирович смотрел на нас и улыбался хорошей, доброй улыбкой.
— Проведение прививки требует от хирурга особого навыка и мастерства, — говорил Иван Владимирович. — Владеете ли вы этим мастерством? Ведь это очень полезное и увлекательное занятие, абсолютно необходимое в садоводстве и селекции дело. Я давно говорю Шуре: «Напиши книжку для ребят о прививках, они не раз просили нас рассказать о хирургии растений». Да вот беда: хирургией Шура заниматься любит, а писать нет. Время идет, прививки совершенствуются, а книжки все нет и нет. А она нужна.
Иван Владимирович достал из кармана желтый портсигар и закурил. Мы молчали. Я держал в руках маленький мичуринский ножичек. В то время я не думал, что через четверть века после первой встречи с великим преобразователем природы мне придется написать для ребят книжку, тема которой родилась в мичуринском саду.