Вопрос о происхождении того или иного животного или целой группы животных от их предков постоянно поднимается и разрешается теперь в науке, если даже дело идет не о домашних животных, а о каких-нибудь других формах.
Однако было время (и не так уже давно — лет 100, 200 тому назад), когда подобные вопросы не только не поднимались, по даже казались большинству совершенно нелепыми. О каком происхождении животных можно говорить, если все они один раз и навсегда были созданы творческой силой и должны остаться неизменными, сколько бы им не придется существовать?
Эта вера в создание всех животных (и растений) такими, как они есть, была очень распространена не только среди широкой публики, но и среди ученых вплоть до прошлого столетия, и около 200 лет тому назад она нашла себе выражение в трудах одного из наиболее крупных естествоиспытателей — Карла Линнея.
Линнею принадлежит громадная заслуга создания особой отрасли наук, изучающих природу, именно систематики, которая, как показывает ее название, приводит в известную систему всех животных и растений. Необходимость такой системы при громадном количестве отдельных животных и растений совершенно очевидна, но до Линнея все попытки создания ее были неудачны, и лишь этому исследователю удалось создать такую систему, которая сохранилась в науке и до сих пор.
При построении своей системы Линней воспользовался тем же принципом, который применяется в арифметике при счислении. В последнем случае мы различаем прежде всего простые единицы или единицы первого порядка и группируем их в десятки, т. е. единицы второго порядка. Из десятков подобным же образом составляются единицы третьего порядка — сотни, из них единицы четвертого порядка — тысячи и т. д. Этот принцип настолько удобен, что он, начиная с Линнея, применяется и при классификации животных и растений, причем занимающаяся этим систематика также различает единицы различных порядков, из которых низшие единицы последовательно образуют высшие.
Низшей единицей в системе животных и растений принимается вид, т. е. каждая отдельная животная или растительная форма Подобными видами будут, например, европейская дикая кошка, нубийская кошка, лев, волк, шакал, тополь, осина, дуб, ель, сосна и т. д. Ограничиться, однако, различением видов недостаточно, и мы должны группировать их по степени их сходства друг с другом в высшие систематические единицы (второго порядка), а из них создавать еще более высшие (третьего порядка) и т. д.
Единицей второго порядка в систематике является род, в который соединяются наиболее близкие друг с другом, виды. Так, дикая кошка, нубийская кошка, лев объединяются в род Кошка; волк, шакал и некоторые близкие к ним виды в род Собака; тополь и осина в род Тополь и т. д. Подобным же образом из близких друг к другу родов составляются систематические единицы третьего порядка — семейства, из них единицы четвертого порядка — отряды, а из отрядов классы.
Род Кошка вместе с некоторыми близкими к нему родами (например, родом Рысь) образует семейство Кошачьих; род Собака подобным же образом относится к семейству Собачьих. Оба эти семейства относятся к отряду Хищных, а, например, все наши сельскохозяйственные домашние животные (лошадь, корова, овца, коза и др.) принадлежат к отряду Копытных, распадающемуся в свою очередь на семейства, роды и виды. Наконец, из отрядов Хищных, Копытных, Грызунов и многих других составляется класс Млекопитающих. Такими же классами будут Птицы, Рыбы, Насекомые и пр.
В настоящее время знакомство со всеми этими систематическими единицами дается даже при кратком прохождении зоологии и ботаники, почему они являются почти общеизвестными. Однако, мы вкратце остановились на этом, чтобы в дальнейшем пользоваться всеми этими понятиями без особых объяснений, так как для понимания вопросов происхождения домашних животных все эти термины безусловно необходимы.
Отметим еще, что кроме создания всех перечисленных выше систематических единиц Линней дал правила и. для научного наименования всех видов, установив так называемую двойную номенклатуру. Сущность последней очень проста: каждый вид обозначается двойным названием — родовым и видовым, причем первое ставится впереди второго. Таким образом, мы должны называть льва — Кошка лев, волка — Собака волк, осину — Тополь осина и т. д.; подобным же образом следует говорить: Кошка нубийская, Курица банкивская, а не наоборот, как мы делаем обычно. Ради большего удобства все эти названия даются на латинском языке, который во время Линнея и даже значительно позже был универсальным научным языком. Приведем два-три примера подобных научных; названий: банкивокая курица — Gallus baiikiva, дикая европейская кошка — Felis catus, нубийская кошка — Felis maniculata, лев — Felis lео, волк — Canis lupus и др.
Однако, мы уклонились в сторону и должны вернуться к взглядам Линнея на происхождение животных и растений. В этом отношении он был вполне сыном своего века и слепо верил в создание всех животных и растений единым творческим актом. Благодаря этому, им было дано следующее определение того, что следует считать видом: «мы насчитываем, писал он, столько видов, сколько в начале было сотворено различных форм». Таким образом, как мы отметили уже выше, эта точка зрения о неизменяемости всех животных и растений (или всех видов, как мы можем сказать теперь) нашла себе научное выражение в трудах Линнея.
Как же примирить с этой точкой зрения то, что нам уже известно о происхождении домашних животных, т. е. что они были приручены человеком и происходят от диких форм? Линней и его современники как-то проходили мимо этого факта и не обращали на него особого внимания. Однако, в систему нужно было поместить и наших домашних животных, что и было сделано еще Линнеем, причем он поместил их туда под особыми названиями в качестве самостоятельных видов. Так, собака получила название Canis familiaris и была помещена таким образом, как самостоятельный вид, в один род с волком и шакалом; подобным же образом были названы и другие домашние животные, например, лошадь — Equus caballus, корова — Bos taurus и пр. Так или иначе, наши домашние животные были признаны Линнеем, а вслед за ним и другими систематиками за самостоятельные виды наравне с дикими видами, и данные им с этой точки зрения названия сохранились в общем и до настоящего времени.
Итак, согласно систематике, самостоятельными видами являются не только дикие формы, как волк, шакал, дикая кошка и многие другие, но и наши домашние животные. По мнению Линнея и, вслед за ним, ученых 18-го и начала 19-го столетия, каждый вид существует в неизменной форме с момента общего сотворения всех видов. Но можно ли применить эту точку зрения не только к диким, а и к домашним животным? Конечно, нет, и ошибочность линнеевского взгляда на постоянство видов оставалась так долго незамеченной отчасти и потому, что прежде обращали слишком мало внимания на происхождение наших домашних форм.
В самом деле, человек не только приручил тех или иных животных, но он и изменил их, отчего в домашнем состоянии они являются, по-видимому, совершенно иными, чем были их предки в диком. Нам пришлось уже упоминать о предках некоторых домашних животных; мы знаем, например, что домашние куры происходят от банкивской курицы, домашние кошки от нубийской кошки. Но разве домашние куры вполне одинаковы с дикой Gallus bankiva? разве домашние кошки вполне похожи на своего отдаленного желтого предка? Между теми и другими замечается довольно значительная разница, почему отнесение диких и домашних животных, происходящих от первых, в особые виды, как это мы делаем для дикой и домашней курицы, нубийской и домашней кошки, вполне правильно.
То же самое справедливо и для всех других домашних форм. Каковы бы ни были предки нашей собаки, коровы, овцы, козы и пр., они отличаются от этих домашних животных, так как ни теперь, пи раньше не встречалось полного подобия последних в диком состоянии. Очевидно, и эти формы, как и все домашние вообще, сильно изменились и удалились от типа своих отдаленных диких предков, как это видно вполне наглядно на наших кошках и курах.
Таким образом, изучение вопроса о происхождении наших домашних животных наносит учению о постоянстве и неизменяемости видов сильный удар. В самом деле, домашние животные произошли от диких — это несомненный факт; в диком состояний мы не встречаем ничего вполне подобного большинству наших домашних животных и для многих из них можем доказать с тою же несомненностью, как для домашних кошек и кур, что между ними и их дикими предками наблюдается различие, вполне оправдывающее разделение тех и других по различным видам; отсюда приходится заключить, что, очевидно, виды изменчивы и, изменяясь, могут превращаться в другие виды, отличные от произведших их.
Подобный вывод и пришлось сделать так называемой эволюционной теории, пришедшей в середине 19-го столетия на смену взглядам о неизменяемости видов. Линней и вслед за ним ряд других ученых были убеждены, что виды не изменяются и не переходят друг в друга; напротив, эволюционная теория (от слова evolution — развитие) утверждает, что все организмы меняются, что животный и растительный мир был представлен прежде другими видами, чем современные, которые и превратились с течением веков в современных, а эти последние в будущем, в свою очередь, могут дать начало новым формам. В науку эта теория была введена английским ученым Чарльзом Дарвином, книга которого о происхождении видов появилась в 1859 году, и изложенные в ней взгляды быстро вытеснили старое учение о неизменяемости живых существ. Наиболее интересно, что Дарвин начал изложение своей теории с вопросов, касающихся как раз домашних животных и растений; последним же позже была посвящена этим исследователем специальная книга, которая должна была служить в то же время более подробным изложением теории Дарвина. Отсюда ясно, что, говоря о происхождении домашних животных, мы не можем не коснуться в самых общих чертах эволюционной теории, занявшей в настоящее время прочное место в науке.
Коснемся предварительно одного пункта, важного не только для дальнейшего изложения идей Дарвина, но и представляющего самостоятельный интерес. Спрашивается, чем главным образом отличается любое из домашних животных от любого дикого, т. е. есть ли какое-нибудь различие между видами в диком состоянии, с одной стороны, и в состоянии одомашнения, с другой?
Начнем для этого с диких животных. Если мы упоминаем про любого из них, хотя бы про волка, лисицу, дикую кошку и пр., на которых мы не раз уже ссылались, то каждое из подобных названий является вполне достаточным. Совершенно излишне указывать, какого именно волка, лисицу или дикую кошку мы имеем в виду, так как эти дикие виды в общем довольно однотипны, т. е. вое волки, лисы и пр. очень похожи друг на друга.
Совершенно иные отношения наблюдаются у домашних животных. Название «домашняя собака», например, еще очень мало что выражает, так как этот вид встречается в виде громадного количества пород, зачастую резко отличающихся друг от друга, и в каждом отдельном случае, если желаешь быть точным, нужно указать, к какой породе относится та собака, которую мы имеем в виду. В самом деле, Ведь далеко не одно и то же, имеем ли мы дело с маленьким той-терьером или с громадным английским догом; столь же мало похожи друг на друга шотландская овчарка и борзая, такса и бульдог и т. д. Породы собак настолько известны всем, что на этом едва ли стоит останавливаться более подробно. Однако, такое же богатство различными породами мы находим и у других домашних животных: напомним про подобные породы лошадей, рогатого скота, свиней и т. д. Если взглянуть на некоторые из пород обыкновенного голубя, невольно вспоминаешь замечание Дарвина, что, если какому-нибудь специалисту-зоологу, показав эти породы, сказали бы, что они найдены в диком состоянии, то он наверное признал бы многие из них за самостоятельные виды.
Таким образом, для всех домашних животных в отличие от диких характерно чрезвычайное многообразие вида, состав его из множества отдельных пород, как мы видели сейчас на приведенных нами примерах домашних собак, голубей и кур. Однако, было бы неправильным утверждать, что у диких животных нет решительно ничего подобного. Напротив, у многих из последних мы встречаемся с наличностью в пределах одного вида нескольких отличающихся друг от друга форм, называющихся в этом случае уже не породами, а разновидностями, и это явление вполне может быть поставлено рядом с наличностью пород у домашних животных.
Что такое разновидность, лучше всего могут нам пояснить несколько примеров. Русский заяц-русак несколько отличается от такого же зайца, водящегося в западной Европе; отличия эти недостаточны для того, чтобы признать его особым видом, почему русского зайца-русака и считают разновидностью европейского. То же самое наблюдается у многих форм, водящихся в Северной Америке: американский бобр несколько отличается от бобра, водящегося в Старом Свете; американский олень (вапити) несколько отличается от подобного же оленя, встречающегося в Сибири (марала). Все это, однако, не особые виды, а лишь разновидности видов, водящихся в Европе и Азии.
Приведенные примеры относятся к числу так называемых местных разновидностей. Однако, известны случаи, когда и вид и его разновидность встречаются в одном месте; например, там же, где встречается обыкновенная пантера, водится и ее черная разновидность. Тем не менее, последних случаев известно значительно меньше.
Не трудно видать, что разновидности у диких животных и породы у домашних представляют из себя явления одного порядка. Действительно, и в том и в другом случае мы имеем дело с распадением вида на несколько различных форм, причем все же различия между ними недостаточно сильны, чтобы признать подобные формы (будут ли это породы или разновидности) за самостоятельные виды. Однако, ни у одного из диких видов не встречается такого количества разновидностей, как это имеет место по отношению к породам у домашних форм. В этом отношении указанное различив между этими двумя группами животных сохраняет все же свою силу.
Существование у домашних животных пород, а у диких видов разновидностей и послужило Дарвину той отправной точкой, основываясь на которой, он был в состоянии опровергнуть старый взгляд о неизменяемости живых существ и построить свое новое эволюционное учение.
Дарвин исходит при этом, прежде всего, из самого факта существования у наших прирученных животных и возделываемых растений столь многочисленных и отличных друг от друга пород и задает вопрос, откуда и каким образом они произошли. Ответ на это не вызывает никаких затруднений, так как не только все существующие породы выведены человеком, но и в настоящее время им постоянно получаются новые. Каждый сельский хозяин, садовод, любитель тех или иных животных стремится усовершенствовать разводимые им породы, и это стремление нередко приводит к созданию совершенно новой породы. У более крупных сельскохозяйственных животных этот процесс идет медленнее, а у мелких домашних животных и у растений он идет гораздо скорее. Благодаря этому, на выставках птицеводства, садоводства и т. п. постоянно можно видеть вновь выведенные породы или кроликов, или кур, или каких-нибудь садовых растений.
Каким же путем получаются все эти новые породы? Путь этот очень несложен и практикуется, большею частью даже бессознательно, с самых давних времен. Лицо, разводящее животных или растении, подмечает, что некоторые особи отличаются каким-нибудь свойством, которое кажется ему выгодным, почему у него возникает желание получить возможно большее число особей с этим свойством. Очевидно, для этого необходимо получать потомство только от тех экземпляров данного животного, которые имеют желательное свойство в наиболее сильной степени и благодаря этому могут передать его и потомству. Получив последнее, наш заводчик снова производит сортировку особей: те, которые не имеют желательного свойства, получают какое-нибудь иное назначение, и только обладающие им идут, как говорится, на племя. Проделывая этот процесс выбора или отбора производителей в течение ряда поколений, можно в конце концов добиться того, что желательное почему-либо свойство, бывшее первоначально редким, станет достоянием всех особей. В результате и получается, очевидно, новая порода, отличающаяся от старых теми особенностями, по отношению к которым производился отбор производителей.
Именно этим путем, т. е. благодаря подбору производителей с желательным свойством были получены все наши породы домашних животных: и рысистые или скаковые лошади, и необыкновенно мясные или необыкновенно молочные породы крупного рогатого скота, и овцы, отличающиеся чрезвычайно мягкою шерстью вроде мериносов, и крупные бельгийские кролики, превышающие по величине обыкновенных в 2—3 раза, и своеобразные формы голубей и т. д. Отчего и как возникало в первый рая то или иное свойство, мы в большинстве случаев не знаем, но раз возникнув оно могло быть сохранено и передано столь большому числу особей, чтобы получилась новая порода, лишь путем систематического выбора производителей. Дарвин предложил назвать последний, как практикуемый человеком, искусственным подбором или отбором.
Главным центром тяжести всего учения Дарвина является перенесение понятия подбора организмов, разводимых человеком, на всю природу, при чем, по его мнению, и среди диких видов все время происходит также подбор, вызывающий появление сперва новых разновидностей, а затем и видов.
В самом деле, каждый организм стремится размножиться, как только он может, и оставить возможно большее потомство. Эти стремления отдельных организмов сталкиваются друг с другом и в результате между этими организмами возникает известная конкуренция, жизненная борьба или борьба за существование, как назвал ее Дарвин. Конечно, далеко не все организмы в состоянии выйти победителями из этой жизненной борьбы и оставить потомство. Последнее оказывается уделом лишь немногих счастливцев, которые для этого должны отличаться каким-нибудь выгодным для них признаком, иметь какую-нибудь особенность, отличающую их от большинства особей. Словом, и здесь дают потомство далеко не все особи, а только те, которые выделяются, так сказать, из среднего уровня, отличаются от большинства каким-нибудь выгодным свойством. Значит, и в природных условиях происходит тоже своего рода отбор производителей, регулируемый уже не человеком, а самой природой, т. е. господствующей в ней борьбой за существование. Дарвин предложил назвать это явление естественным подбором.
Нам известен уже тот результат, к которому приводит искусственный подбор: этим путем в руках человека получаются новые породы. Что касается до естественного подбора, то, благодаря последнему, в природе также должны возникать новые формы, получающие у диких видов название разновидностей. Однако, благодаря тому, что естественный подбор никогда не прекращается, возникшие под его влиянием разновидности превращаются мало-помалу в новые виды, и, таким образом, царства животных и растений находятся все время в состоянии постоянного изменения или эволюции.
Сущность взглядов, развитых в свое время Дарвином, набросана здесь в самых общих и грубых чертах. Мы не можем останавливаться на этом более подробно и рекомендуем читателю обратиться для этого к другим источникам. Отметим лишь, что в пользу развитой им теории Дарвин привел так много доказывающих ее фактов, что она очень скоро получили общее признание. В настоящее время вся зоология и ботаника представляют как бы один общий аргумент в пользу эволюции, и последняя может считаться теперь фактом, стоящим вне всяких сомнений.
Мы говорили до сих пор о сходном действии естественного и искусственного подбора. Однако, между ними наблюдаются и некоторые различия. Во-первых, естественный подбор никогда не производит так много форм, как искусственный, что, впрочем, вполне и понятно. Человек может создавать при помощи последнего любое число пород у каждого животного, развивая у одной из них одну особенность, у другой другую, иногда даже прямо противоположную. Совершенно иное наблюдается в природе, где, благодаря естественному подбору, возникают лишь те новые формы, которые лучше старых приспособлены к окружающим условиям. Вот почему, в отличие от домашних животных с их многочисленными породами, число разновидностей у диких видов бывает обыкновенно сравнительно невелико.
Второе отличие между обоими видами подбора заключается в быстроте их действия. Естественный подбор действует настолько медленно, что мы обычно и не замечаем его действия, но за то этим путем в течение ряда поколений получаются стойкие, не возвращающиеся к исходным, формы. Наоборот, при искусственном подборе производителей новые формы получаются обычно довольно быстро, но они в общем не особенно стойки. Каждый знает, с какою скоростью исчезают у наших домашних животных все привитые им культурой особенности, когда они дичают и возвращаются в первобытное состояние.
Теперь мы видим, что возникновение многочисленных пород домашних животных в руках человека не представляет собой ничего единственного в своем роде, отличного от процессов, происходящих в природе. Напротив, происхождение домашних животных со всеми свойственными им особенностями представляет как бы уголок общего процесса эволюции, охватывающего всю природу. Правда, в этом уголке мощный поток эволюции принял несколько иной характер: он разлился больше вширь, потеряв из-за этого в глубине, но это уже детали, а по существу дело осталось прежним.
Все то, что справедливо для процесса эволюции вообще, справедливо поэтому и для процесса происхождения или эволюции домашних животных. И в том, и в другом случае новые формы выделяются из общей массы и закрепляются в процессе подбора, независимо от того, практикуется ли этот подбор человеком, т. е. является искусственным, или же вызывается борьбой за существование, т. е. является естественным. И в том и в другом случае нам очень трудно сказать что-нибудь о причине первого появления новой особенности или новой формы, и этот вопрос остается до настоящего времени не вполне решенным.
Сам Дарвин, обратив все свое внимание на процесс подбора, сравнительно мало интересовался вопросом о причине первого появления новых форм. Позднее, особенно за последние 20—30 лет, на этот вопрос было обращено больше внимания. Одни готовы были при этом объяснять появление новых особенностей влиянием внешней среды, другие, напротив, отрицали последнее. Одни склонялись к тому, что новые признаки вырабатываются постепенно, другие, напротив, настаивали, что они появляются внезапно и сразу. Некоторые, особенно за последнее время, приписывают большое значение при появлении новых форм скрещиванию двух различных форм, будут ли это породы, разновидности или виды.
Впрочем, для нас здесь детали этих споров довольно безразличны, тем более что с ними приходится мало считаться при решении вопроса о том, от каких форм или от какой формы происходит то или иное домашнее животное. В виду этого мы оставим вопрос о причине первого появления всех особенностей в стороне и будем считаться лишь с тем, что подобные причины существуют, хотя они не вполне еще выяснены. Для нас важно, что происхождение домашних животных является частью (бщего процесса эволюция, и менее важны все спорные детали последнего.