Между гнездовыми и выводковыми птицами в этом отношении наблюдается существенное различие. Если подложить содержащейся в одиночку самке орла или коршуна яйцо утки или курицы (вместо ее собственного), оно будет насижено. После выхода птенца происходят безуспешные попытки его кормления, а когда птенец, как это свойственно его виду, побежит, он будет изловлен приемным родителем и съеден. Он превращается, таким образом, из птенца, подлежащего воспитанию, в добычу.
Я часто подкладывал насиживающим курам самые разнообразные яйца и вскоре убедился, что разные породы и даже отдельные особи ведут себя по-разному. В одних случаях наседка водит выведенного ею чужого птенца со своими, в других — умерщвляет его. Далеко не каждая курица будет водить выведенных ею утят. Некоторые не принимают даже столь близких им птенцов фазана; бывают и такие, что принимают только тех цыплят курицы, которые имеют пуховой наряд, соответствующий пуховому наряду исходной формы дикой курицы, т. е. южно-азиатской банкивской курочки. Лишь немногие куры принимают к себе птенца от птенцовой птицы. Я не проследил однажды за вылуплением подложенного курице яйца ворона, и наседка умертвила разевающего рот птенца немедленно, как только его увидела. После этого я стал предусмотрительнее и почти всегда удалял яйца чужих видов прежде, чем они успевали заявить о себе писком или постукиванием, перенося их в инкубатор. Не только вид птенца, но и издаваемые им звуки имеют в данном случае значение. Большое яйцо дрофы было насижено одной наседк1ой, несмотря на его резко отличающийся внешний вид. Но когда при ломании скорлупы наседка услыхала, что птенец не пищит по-куриному, а протяжно посвистывает, как это свойственно дрофе, она умертвила его тотчас же ударом клюва через скорлупу. Про домашних кур можно сказать, что породы, стоящие ближе к исходным формам, как бойцовые и феникс, обладают более четким инстинктом, чем наши тяжелые азиатские породы, а именно брамы и кохинхины. Последние, как я всегда говорю в шутку, могут быть посажены насиживать картофель и будут спокойно водить хорьчат. У многих выводковых птиц есть врожденное свойство осматривать птенцов после их выхода из яйца и послушать, как они пищат. Если полученное впечатление не соответствует имеющемуся в ее мозгу представлению, чужак рассматривается либо как враг и умерщвляется, либо встречает со стороны матери совершенно равнодушное отношение. Последнее мне пришлось наблюдать у одной дикой кряквы. Она гнездилась на острове, и я подменил ее яйца яйцами Каролинской утки, которую мне хотелось здесь развести. В день вывода я наблюдал в бинокль, что утка продолжала сидеть на гнезде, в то время как утята Каролинской утки с писком и в одиночестве блуждали по пруду. При более внимательном рассмотрении я обнаружил, что кряква насиживала скорлупу. Она, следовательно, совершенно не обратила внимания на очень сходных с ее утятами птенцов Каролинской утки, т. е. они не явились для нее стимулом, возбуждающим инстинкт вождения. Однажды хороший знаток этого вопроса подложил самке золотого фазана одно или два яйца охотничьего фазана. По вылуплении их, когда из-под насиживающей птицы показались головки только что выклюнувшихся птенцов, фазанка отнеслась к ним всем первоначально как настоящая заботливая мать, но вдруг обратила внимание на несколько иначе раскрашенную головку охотничьего фазана и бросилась к нему, намереваясь ударить клювом. Однако этого не произошло: материнский инстинкт, вызванный всем видом птенца, в остальном так сходным с ее настоящими детьми, взял верх. И это повторялось несколько раз, пока, наконец, птица «притерпелась» и пасынок был признан.
Гнездовые птицы, насиживавшие чужие яйца, выкармливают вышедших из них птенцов нормально. Можно, например, положить в гнездо черного дрозда яйца певчего: птенцы будут выведены и выкормлены. То же можно проделать с ястребом и канюком и, вероятно, еще со многими другими птенцами.
Птенцы выводковых птиц научаются узнавать своих родителей среди других птиц того же вида уже в первые дни своей жизни. Они знают также друг друга, а взрослая кряковая утка, например, различает своих утят среди многих прочих. Утенок из чужой семьи будет изгнан этой дружно держащейся группой и при возможности умерщвлен. Совсем иначе поступают взрослые черные дрозды. Наряду со своими, недавно вылетевшими птенцами, которые вертятся в пределах гнездового участка, они кормят также и птенцов чужой пары, если те случайно залетят сюда, в чем легко можно убедиться путем кольцевания.
У домашних голубей можно беспрепятственно менять птенцов в первые дни их жизни в том случае, если пары не слишком отличаются друг от друга. Это объясняется, вероятно, тем, что в ящиках голубей темно и первое время старые птицы вообще не имеют зрительного представления о своих птенцах и чисто инстинктивно передают свое зобное молоко тем птенцам, которые всовывают свой клюв к ним в рот. Вылетевшие, но еще не могущие кормиться самостоятельно птенцы просят корм нередко и у других птиц, но самки обычно гонят их прочь, самцы же, случается, кормят, — и как раз именно те, которые испытывают в это время потребность кормить. Ко времени, когда должны выводиться птенцы, у старых птиц, и особенно у самцов, пробуждается во многих случаях инстинкт приносить и передавать пищу. Это можно наблюдать у сидящих в одиночку в клетках самцов певчего дрозда или горихвостки. Неопытный любитель бывает удивлен, что его воспитанник, обычно столь жадный до мучных червей, весной, когда кончается время пения, не ест червей, а только берет их и убивает; при этом он летает беспокойно по клетке, издавая своеобразные звуки, и пытается или передавать червей кому-либо, или засовывает их в щели. Конечно, птица вовсе не знает, что она хочет кормить птенцов, т. е. что птенцы нуждаются в пище, так как у нее никогда еще их не было; не может она знать этого и по воспоминаниям, и никто ей этого не показывал. Еще один прекрасный пример. У одного любителя была ручная галка; он посадил к ней летом грачонка, еще совсем несамостоятельного, который, раскрывая рот, просил есть. Галка подошла к кормушке и набила мясом своему новому товарищу по клетке полный рот; это повторялось каждый раз, как только грачонок разевал рот. Приемыш, принадлежавший совсем к другому виду, чувствовал себя прекрасно, стал вполне самостоятельным и начал кормиться сам. Последнее не доставляло галке уже никакого удовольствия, и она ревниво отгоняла грачонка от корма. Отсюда можно заключить, что кормление доставляло удовлетворение инстинкту галки, а как только необходимость кормить миновала, кончились и ее «трогательные» заботы о чужом птенце.