Пиренейский (Иберийский) полуостров давно привлекал внимание Н. И. Вавилова. Горный рельеф Испании обусловил большие различия в климате и почвах ее районов. Это, а также частая смена цивилизаций и большое число народностей, населяющих Пиренейский полуостров, отразилось на составе растений и на культуре земледелия страны.
Из литературных источников и других материалов Н. И. Вавилов знал, что большинство культурных растений Испании заимствовано из Передней Азии. Однако он надеялся найти там и «самостоятельные культуры» — растения, присущие только этой стране.
После обследования Эфиопии и Эритреи в июне 1927 года ученый направился в Барселону, а оттуда в Мадрид с тем, чтобы детально изучить сортовое разнообразие культурных растений Испании и отчасти Португалии. Кроме того, он предполагал попытаться восстановить хотя бы некоторые звенья развития европейской земледельческой культуры, наблюдать в этой стране определенные этапы истории мирового земледелия.
Это было время диктатуры Примо-де Ривера. Сразу же при въезде в Испанию Н. И. Вавилов почувствовал напряженную атмосферу в стране. Его красный паспорт с серпом и молотом возбуждающе действовал на «джентльменов в штатском», которые часто проверяли документы. И по мере продвижения советского ученого в глубь страны беспокойство этих джентльменов возрастало.
Ученые же, как и в других странах Запада, оказывали Николаю Ивановичу самый радушный прием. Впоследствии он особенно тепло вспоминал о директоре музея естественной истории, известном энтомологе, профессоре Боливаре и его сыне, а также о ботанике, профессоре Креспи. При поездках Н. И. Вавилова по стране население встречало его исключительно дружелюбно, проявляя любопытство, свойственное испанцам.
Н. И. Вавилов предполагал пересечь страну во всех направлениях, и Мадрид был избран центром, из которого ученый направлялся по радиусам в места, где приближалось созревание хлебов: начиная с юга-востока и кончая севером — Галисией, Астурией и Басконией.
Опытная станция по виноградарству и учебный сельскохозяйственный институт были расположены вблизи Мадрида. Николай Иванович решил пробыть в Мадриде десять дней, чтобы при содействии профессоров института, сотрудников министерства и опытной станции собрать возможно больше сведений о сельском хозяйстве Испании, а также познакомиться с наукой.
Материалы по сельскому хозяйству Испании представляли большой интерес: в маленьком государстве, где возделываемых площадей всего-навсего пятнадцать с половиной миллионов гектаров, под плодовыми деревьями было занято четыре миллиона гектаров, или тридцать процентов всей культивируемой площади. Восточная и южная части страны представляли сплошной сад. Два миллиона гектаров занимали маслиновые рощи, полтора миллиона — виноградники, около пятисот тысяч гектаров — рощи из апельсиновых, лимонных и других плодовых деревьев. Половина площадей, отводимых под хлебные злаки, находились под пшеницей.
Что найдет ученый среди пшениц? Это пока неизвестно, но несомненно одно: плодовые растения сулят ему множество новых сортов.
Почти все крупные научные учреждения Испании находились тогда в Мадриде. Прежде всего Николай Иванович посетил музей естественной истории, который можно было сравнить только с музеем Филда в Чикаго, пользовавшимся тогда мировой известностью.
Исключительный интерес представлял Ботанический сад. Там хранились гербарии, собранные первыми испанскими экспедициями в Перу, Чили, Мексике и на Филиппинах.
В начале XIX века директором этого сада был известный испанский ботаник Ла Гаски, эмигрировавший затем в Англию. Он показал полковнику Ле Кутеру, который занимался селекцией пшеницы… «как различать на поле отдельные наследственные формы; от него ведет начало индивидуальный отбор, т. е. первый этап мировой научной селекции…».
В ботаническом саду Н. И. Вавилов изучал гербарий, собранный Ла Гаски в 1818 году. На листах этого гербария еще сохранились личные рисунки ботаника. Это был лучший гербарий, собранный в начале XIX века, когда Испания по изучению растений стояла впереди других стран. По этому гербарию можно в значительной мере восстановить состав культурной растительности Испании начала XIX века.
Николаю Ивановичу очень хотелось приобрести редкую книгу, изданную семьей Ла Гаски и Каванильес. Он обратился к ним с просьбой помочь ему. Оказалось, что в семье сохранился только один экземпляр этой книги, но на семейном совете решили «передать ее русскому профессору с пожеланием процветания советской науки».
Знакомясь с достижениями испанской науки того времени, Н. И. Вавилов отметил замкнутость ее. Даже крупные ученые не знали никаких языков, кроме родного испанского. Из наук самой развитой и распространенной в стране была география.
Мадрид — столица Испании — расположен у подножья Серра да Гвадаррама (на высоте 635 метров над уровнем моря). Это один из красивейших городов мира. В нем много прекрасных памятников искусства, театров, музеев и стадионов. Здесь находятся памятники Сервантесу и Христофору Колумбу.
Ознакомившись с достопримечательностями столицы, Н. И. Вавилов начал изучать центральную часть страны. Прежде всего он обратил внимание на то, что Мадрид, находясь по своему географическому положению в центре Испании, экономически не связан со всей страной и расположен в наименее производительной ее части.
Эта часть страны, несмотря на свою близость к столице, сохраняла еще множество реликтов прошлого, культур, присущих только Испании. Например, в посевах ученый встретил эндемы — одноцветную и французскую чечевицы, — возделываемые как кормовые культуры. Поля здесь обрабатывали все еще романским плугом.
Н. И. Вавилова в его поездках по стране сопровождал испанский ботаник Креспи. В поисках реликтов он предложил поехать в Ла-Манч на «родину» Дон-Кихота. Они проезжали по ровной, однообразной местности, с бедной флорой. И вдруг Николай Иванович к своему удивлению около деревни обнаружил «…лес ветряных мельниц, подобных тем, с которыми некогда воевал почтенный рыцарь. Они до сих пор представляют характерный ландшафт Ла-Манча».
Здесь же в Ла-Манче была найдена реликтовая культура — примитивная пшеница — однозернянка (Triticum monococcum L.), которая давно исчезла на всем Средиземноморье и возделывалась только в Испании.
Чем дальше продвигались путешественники в глубь страны, тем больше она казалась музеем, где можно проследить различные этапы развития земледельческой культуры и искусства.
Исследуя Центральную Испанию, Н. И. Вавилов побывал и в городе-музее Толедо, расположенном к юго-западу от Мадрида на берегу реки Тахо, «куда сходились и откуда расходились», сменяя друг друга, римляне, финикияне, вестготы.
На поездки по центральным районам страны ушел месяц. Виза на въезд в Испанию у Николая Ивановича кончалась, а исследования только разворачивались. По совету своих друзей — испанских ученых Боливара и Креспи, он стал хлопотать о продлении визы.
В один из жарких июньских дней ученого пригласили к префекту — начальнику полиции города Мадрида «для объяснения».
Префектура находилась в старинном здании с узкими окнами за решетками; узкими полутемными коридорами вели ученого в приемную префекта. Н. И. Вавилова сопровождал Креспи, который шепнул, что, по-видимому, префект знает русский язык.
В приемной Николай Иванович увидел стоящего у письменного стола плотного человека в штатском черном костюме, со сложенными по-наполеоновски руками на груди, который при входе Николая Ивановича продекламировал по-русски: «Шумел, пылал пожар московский»…
«Предупреждение Креспи несколько подготовило меня и на неожиданную декламацию я ответил также стихами:
От Севильи до Гренады
В тихом сумраке ночей
Раздаются серенады,
Раздается стук мечей»…
Вспоминая эту встречу, Н. И. Вавилов рассказывал, что объяснение на русском языке этим и закончилось. Генерал был когда-то военным атташе в царской России и хорошо знал Кавказ и Волгу. Николай Иванович изложил ему цель своей командировки, но генерала она мало заинтересовала.
Виза была продлена на два месяца, при этом генерал заверил, что если русскому профессору потребуется еще продлить визу, то затруднений не будет. Префект надеялся, что профессор заниматься пропагандой не станет.
Из Мадрида Н. И. Вавилов отправился в прибрежный город Аликанте, а затем на автомобиле обследовал Валенсию.
Валенсия — это цветущий сад, сплошные рощи маслин, миндаля и виноградников, чередующихся с огородами, полями земляного ореха (арахис) и картофеля. Здесь же были сосредоточены посевы риса, выращиваемого с помощью пересадки (весной ему давали подкормку минеральными удобрениями). Урожай риса в Валенсии в два раза выше, чем в Японии, и в шесть-семь раз выше, чем в Индии. На полях можно было видеть и посевы египетской культуры — чуфы. Удивляли прекрасно обработанные и разделанные поля. Почвы во всем районе в основном тяжелые, глинистые, крестьяне повсеместно удобряют их морским песком.
Мягкий климат, равномерное распределение осадков и чрезвычайно высокая культура земледелия обеспечивали в Валенсии высокие урожаи всех культур. Здесь же Николай Иванович встретил знаменитый валенсийский лук золотистой окраски, вес его луковиц доходил до одного килограмма.
Валенсия по разнообразию культур превосходила все остальные районы Испании.
Из Валенсии Н. И. Вавилов проехал на автомобиле вдоль береговой полосы Средиземного моря в Андалузию — Гранаду, останавливаясь по пути в Мурсии, Картахене, Альмерии и Малаге.
В Андалузии более резко, чем в других провинциях Испании, сказалось влияние арабской и мавританской культур. В городах Гранаде, Севилье и Кордове сосредоточено арабское и мавританское искусство.
Гранада расположена у подножия горной цепи Сиерра-Невада, вершины которой достигают высоты 3500 метров над уровнем моря и почти всегда покрыты снегом. Над городом господствует дворец Альгамбра, представляющий лабиринт огромных залов, переходов, пристроек и башен. Этот дворец начали строить в 1232 году и строили его сто лет.
Одновременно с постройкой дворца Альгамбры был заложен Генералиф — «архитектурный сад» — летняя резиденция мавританских королей. Трудно передать красоту этого сада: внутри миртовых бордюров стройные финиковые пальмы, в канале, обложенном белым мрамором чистейшая вода тающих снегов горных вершин Сиерра-Невады. Сочетание темной зелени, белого мрамора и солнечного света остается надолго в ваших глазах.
Второй яркий образец мавританского искусства — знаменитая Кордовская мечеть, построенная в VIII веке. Она состоит из огромного числа колонн, которые сделаны из яшмы, малахита и мрамора разного цвета. Девятнадцать аллей из таких колонн ведут в глубь мечети.
Кордова была центром арабской науки: медицина, математика, астрономия, ботаника достигли там высокого уровня развития. Здесь Абу-Захария в XII веке писал свою знаменитую книгу по земледелию. Она сохранилась и переведена на французский и испанский языки.
В этой замечательной книге Н. И. Вавилов прочел о том, как устраивали сады Андалузии и как использовали дикие растения для декоративных целей. При первом эмире Абу-эр-Рахаме в Сирию; Дамаск, Багдад, Туркестан и Индию были посланы специальные агенты за редкими растениями. В это время в Испании введены в культуру финиковая пальма и гранат; последний стал эмблемой города Гранады.
Севилья — сплошной сад неповторимой красоты. Готический собор Севильи хранит в себе исключительные ценности: географические материалы, карты, сочинения, относящиеся ко времени открытий Колумба, завоевания Мексики и Перу, походов Магеллана. Здесь же хранится и библиотека Колумба.
С Севильей связана трагедия жизни Колумба: здесь в 1493 году его торжественно встречали и чествовали как великого мореплавателя и путешественника, а в 1498 году он стоял закованный в кандалы перед королевой Изабеллой и королем Фердинандом.
Андалузия отличается еще более мягким климатом, чем Валенсия. Здесь созревают плоды финиковых пальм. Ландшафт Андалузии — сады, рощи апельсинов, миндаля, инжира. В предгорье возделывают твердые пшеницы — урожайные, средиземноморские формы.
Закончив изучение центральных и южных провинций Испании, Н. И. Вавилов, направляясь на север, по пути остановился в городе Вальядолиде, около которого находилась одна из лучших зерновых опытных станций. На ней изучали сухое земледелие и проводилась селекция растений на засухоустойчивость. Станция располагалась в центре главного массива посевов пшеницы Испании., Ландшафт этой местности из всех районов страны наиболее скучный и монотонный, с огромными полупустынными пространствами. Затем в сопровождении Креспи Николай Иванович направился к Леону, чтобы исследовать северные горные районы Испании. И тут ученый узнал от своего спутника, что они находились под наблюдением двух «джентльменов» (сыщиков), которые все время их сопровождали. Однако, убедившись в мирных намерениях русского профессора, они просили его поговорить с ними для заключения соглашения.
Русский профессор своими быстрыми передвижениями по железным дорогам, на автомобиле и верхом по горам довел их до «изнеможения». Они выбились из сил и предложили следующий компромисс: профессор должен заблаговременно сообщить им направление своего пути и пункты остановок. В горы они за ним следовать не будут, а станут поджидать его в городах в гостиницах. Они же обязывались всячески помогать профессору: заказывать билеты, нанимать номера в гостиницах, отправлять его посылки с семенами и растениями.
Договор заключили. Ученый освобождался от «почетного эскорта», отправляясь в горы и посещая сельские местности, а сыщики наслаждались городской обстановкой и с охотой оказывали ему мелкие услуги.
В дальнейшем между ними произошло недоразумение. Сыщики путешествовали на казенный счет, их мало интересовали расходы. Они снимали номера для себя и для Н. И. Вавилова в лучших, самых дорогих гостиницах. Но скромный бюджет советского профессора не в состоянии был выдержать оплату счетов за эти роскошные номера, и он предложил им останавливаться в более скромных и дешевых гостиницах. Сыщики сначала устроили ему «громкий скандал», но затем с унылыми лицами потащились за ним в другой отель.
Как ни были огорчены «джентльмены» таким поведением русского профессора, но при отъезде его из Испании почтительно и тепло попрощались с ним. Были забыты все недоразумения и тяжесть невольных совместных путешествий.
Миновав перевал в 1200 метров над уровнем моря, Н. И. Вавилов со своим спутником попал из Леона в город Луго — центр провинции Галисия. Все здесь своеобразно и резко отличалось от юга и центра Испании: яркая зелень лугов и пастбищ, где паслись огромные стада овец; каштановые рощи, повсюду встречались грецкие орехи, как в культуре, так и в диком виде.
Галисия, где выпадает больше дождей, чем где-либо в Испании, является «ржаным царством». Население сеет рожь, ест черный хлеб, ржаной соломой кроет дома и отчасти использует ее на корм скоту.
Как кормовое возделывают улекс — полукустарниковое бобовое растение с желтыми цветками. Перед употреблением на корм скоту его разбивают деревянными молотками. Часто его сжигают на полях для удобрения. Это растение присуще только Испании.
Здесь внимание Николая Ивановича привлекли овсы, засоряющие посевы культурных растений, главным образом пшеницы. Прежде всего среди этих сорняков он выделил две эндемичные формы песчаного овса. Затем в этом районе и в соседней северо-западной части Португалии ему удалось выяснить связь этой культуры с дикими овсами, генетически близкими ей. Песчаный овес, засоряя пшеницу, постепенно вытеснял ее, как более требовательное растение к условиям произрастания, и входил, в самостоятельную культуру.
Это напомнило Н. И. Вавилову Афганистан, где он нашел сорно-полевую рожь — родоначальника культурной ржи. Она, так же как и овес в Галисии и Португалии, засоряла посевы пшеницы и, постепенно вытесняя ее, вошла в культуру.
Тайна происхождения овса, полагал Николай Иванович, разгадана. Здесь на севере Испании и Португалии он проследил на песчаном овсе полный его генезис — от овса-сорняка до овса культурного, установил сосредоточение максимального разнообразия форм этих видов овса и нашел близких им диких родичей.
Можно с уверенностью сказать, что северо-западный угол Иберийского полуострова является одним из мировых центров происхождения овса.
В Галисии ученого заинтересовали еще две оригинальные культуры — многолетняя листовая капуста и дикий лен, близкий к нашему культурному льну. Заросли его часто встречались на поднятой дернине.
Культура земледелия в Галисии находилась на низком уровне: пахали здесь тоже романским плугом, убирали хлеб серпами, обмолачивали его цепами. Как и во всей Испании, в Галисии основным удобрением служил голубиный помет. Для разведения голубей строили много голубятен.
В большом количестве в Галисии возделывали кукурузу для откорма свиней. Развитию свиноводства здесь способствовало и наличие дубовых лесов: желуди — плоды дуба шли на корм свиньям.
Изучая мировую литературу по вопросам истории земледелия, Н. И. Вавилов остановил свое внимание на Астурии. Он считал, что эта область уникальна не только для Испании, но и для всей Европы. Посетив ее, ученый убедился, что «Астурия — почти нетронутый угол Европы: люди, постройки, культура — все здесь особенное».
Путешествуя по Испании, Николай Иванович всюду встречал «средневековье», в Астурии же ему пришлось познакомиться с памятниками, возраст которых археологи определяют в пятнадцать тысяч лет, например Альтамирская пещера.
Эта пещера теперь освещается электричеством. На низком ее потолке изображены сцены охоты на зверей, уже давно не существующих в Европе, — бизонов, диких лошадей, оленей, но обитавших на Иберийском полуострове в те времена, когда неведомый художник каменного века писал картину. Эту пещеру называют «Сикстинской капеллой» четвертичного периода.
В другой такой же пещере был изображен человек, взбирающийся по лестнице (наподобие современной веревочной) к пчелиному улью за медом. Рядом нарисовано несколько растений. Всматриваясь в изображения этих растений, Н. И. Вавилов нашел большое сходство между ними и растениями, произрастающими в огромном количестве рядом с пещерой, — дикими яблонями, грушами, малиной и зарослями дикого льна.
Как будто ничто не изменилось вокруг пещеры за огромный промежуток времени с каменного века до наших дней: «Можно восстановить с полной ясностью быт первобытных людей Астурии — охоту на диких животных, сбор моллюсков, рыболовство, сбор диких плодов и ягод, использование диких растений».
Состав полевых культур в Астурии отличался оригинальностью. Нет ржи, песчаного овса, сеют настоящую полбу (Triticum spelta L.), которая часто встречалась с примесью двузернянки (Triticum dicoccum Schranc. — Schubl.) — своеобразной ботанической эндемы.
Из всех провинций Испании только в Астурии сохранилась культура настоящей полбы, генетически близкой к мягким пшеницам. По-видимому, она тысячелетия живет здесь обособленно, сохраняя характерные для нее признаки — пленчатость и плохую обмолачиваемость.
Заинтересовал ученого способ уборки этой пшеницы. Он нигде не видел, чтобы пшеницу убирали, как в Астурии; колосья обламывали с помощью деревянных палочек и затем бросали их в корзины.
Много лет спустя после посещения Испании в горной западной Грузии Н. И. Вавилов обнаружил интереснейшую эндемичную группу пшениц: в числе их был особый вид, близкий к настоящей полбе; эту пшеницу здесь также убирали палочками.
По этому поводу Николай Иванович писал, что ему «агрономически и ботанически удалось установить поразительную связь северной Испании с Грузией. При этом самый объект и самая агротехника настолько специфичны и неповторяемы, что вряд ли могут быть сомнения в глубоком значении этой связи».
Из Астурии, с ее уникальными памятниками искусства и культурными растениями, Н. И. Вавилов направился в Басконию — страну басков. Язык басков резко отличается от всех наречий и языков народностей, населяющих Иберийский полуостров. В древние времена наше Закавказье называлось Иберией, и некоторые факты заставили ученого предположить, что в глубокой древности какая-то народность Закавказья пришла на Иберийский полуостров и поселилась в условиях, близких к условиям их родины, — в отрогах Пиренеев и Кантабрийских гор.
Баскония по ландшафту напоминает Астурию — изобилие зеленых лугов, много лесов (дуб, каштан, сосна). Здесь не встречался песчаный овес и не возделывалась рожь. Это царство двузернянки. Возделываемые пшеницы разнообразны, нередко встречались английские. В посевах были также люцерна и красный клевер. В горах много диких орехов и маслин.
Около Памплоны Н. И. Вавилов наблюдал интересное редкое явление: массовую естественную гибридизацию мягкой пшеницы с диким эгилопсом.
На этом заканчивалось изучение Испании. Отсюда Николай Иванович отправил в Ленинград огромные посылки, заполненные семенами и растениями, собранными им самим и присланными ему друзьями-учеными со всех концов Испании.
Подводя итоги своему пребыванию в этой удивительной стране, Н. И. Вавилов остался доволен: в Испании ему удалось найти ряд эндемичных растений: песчаные овсы, особый вид чечевицы, настоящую полбу, кормовое растение улекс; каштаны и маслины, собранные им, также представляли большое разнообразие, форм. И, наконец, он сделал здесь одно из самых интересных открытий: установил полный генезис овса от сорняка до культурного растения.
Правда, большая часть растений, возделываемых в Испании, заимствована из Передней Азии (юго-западной), но ведь Испания переработала всю средиземноморскую высокую земледельческую культуру и создала у себя замечательные сорта. Многие из них — шедевры мировой селекции: крупный валенсийский лук, крупносемянные бобовые, масличные; заслуживает также большого внимания исключительный ассортимент плодовых растений Южной Испании.
Кроме этого, состав культурной флоры и специфика агротехники разных провинций Испании (особенно северных) позволили тщательно проанализировать историю земледельческой культуры, проследив при этом роль человека, влияние условий среды, значение оригинальной дикой флоры и миграции.
Распростившись со своим другом Креспи, Н. И. Вавилов из Памплоны направился в портовый город на севере Испании — Сан-Себастьян. Здесь он пересел на пароход, отходящий во Францию.
При отходе парохода Николай Иванович увидел на берегу две знакомые фигуры в штатских костюмах и котелках, это были невольные его спутники во всех поездках по Испании (сыщики). Они провожали его навсегда, ласково улыбаясь, вежливо приподнимая шляпы.
Пароход отошел от берегов Испании. Н. И. Вавилов увозил с собой глубокое впечатление об этой интереснейшей стране и трогательное чувство к ее народу.
Через десять лет после этого, в дни жестоких битв испанского народа с фашистами, ученый писал: «История этой замечательной страны выявляет изумительные достижения человеческого гения. Мир обязан Испании величайшими географическими открытиями. В области искусства Испания занимает одно из первых мест. Уже в Альтамирской пещере сияет гений человечества. Непревзойденное искусство арабов и мавров сохранилось в величайших памятниках Андалузии.
Такие образцы литературы, как «Дон-Кихот», не имеют себе равных.
В области земледелия… Валенсия достигла мировых рекордов.
В то же время история Испании полна самых мрачных страниц, величайших преступлений господствующих классов, королей, католической церкви Величайшее преступление творит на наших глазах фашизм. Освобождение испанских народов — дело всего человечества».