Как уже было замечено ранее, совершенно понятно и доказано опытом всех стран, что самое вредное для сбережения зверя и птицы — это охота на них во время спаривания и вывода потомства.
У наших птиц спаривание происходит весной, в средней России в общем с марта месяца; большинство выводков вполне крепнет к началу августа. Большинство зверей спаривается также с конца зимы и в начале весны (в течение февраля и марта), и молодежь вполне вырастает и опушается в начале зимы. Копытные звери мечут детей весной, спаривание же бывает осенью. Для того, чтобы не губить выводков и не беспокоить животных во время спаривания и воспитания детей, почти во всех странах весенняя охота (включая и большую часть лета) совершенно не допускается, и это, конечно, самый лучший, самый верный способ охраны дичи от чрезмерного истребления.
Но, с другой стороны, у нас надо считаться и со многими другими условиями. У нас зима длиннее и суровее, чем в большинстве других стран, и потому для нас весенняя охота после долгой зимы представляет особенную заманчивость и прелесть. Кроме того, наши охотники, даже из числа образованных людей, очень мало знакомы с жизнью природы, с ее законами, с необходимостью и приемами ее охраны, — а также чрезвычайно мало дисциплинированы. И так как действительных мер надзора за охотой на угодьях у нас, в сущности, еще почти нет, то полное запрещение весенней охоты может, казалось бы, иногда повести к тому, что немногие сознательные, дисциплинированные охотники будут весной сидеть дома, а остальная масса будет охотиться, несмотря на запреты, уже окончательно без всякого надзора и стеснения. Поэтому, выбирая из двух зол меньшее, «Правила», в ст. 21 подтверждая вообще запретность весенних охот, делают исключение для некоторых наименее вредных охот, допуская их в течение одного месяца, при чем день открытия на каждый год определяется по соглашению местных охотничьих властей и отделов союза охотников.
Эти охоты таковы. Во-первых, тяга, т. е. стрельба вальдшнепов, «тянущих» после заката над опушками полян и болотин, порубок и даже вдоль лесных дорог со свистом (или, как иногда говорят, «циканием») и «хорканием». Убивают на тяге главным образом самцов, на пары вальдшнеп не разбивается. В сплошных лесных массивах тяга идет очень разрозненно, поэтому действительно этот вид весенней стрельбы сравнительно не очень вреден.
Во-вторых, тока, т. е. стрельба самцов-тетеревей из шалаша, на утренней заре, когда они «с чуфыканьем» и бормотанием скачут и дерутся на земле на сырых луговинах или сухих, поросших редкими кустами буграх, в лесах или поймах, — или же с подхода, что гораздо труднее. Глухарь токует лишь сначала на снегу, позже же на деревьях (чаще соснах или дубах), далеко не так громко, как косачи, и к нему приходится подскакивать в те мгновенья, когда он кончает свое короткое щелкание, продолжающееся несколько секунд (точнее около 2—2,5), трелью в роде шипения или точения по металлу: в это время он ничего не слышит.
И тетерев, и глухарь тоже на пары не разбиваются, и один петух может оплодотворить несколько курочек, но все же охота на току уже опаснее для птиц, чем тяга. В особенности глухарей, капризных в выборе мест гнездования, и без того от лесных расчисток и порубок сильно страдающих, следовало бы давно признать в средней России и на Урале вымирающим видом и подвергнуть полной охране.
Есть в части охотников и у нас, и в Германии мнение, будто охота на току полезна для глухарей. Надо твердо помнить, во-первых, что это говорится о таких глухариных местах, где никакой летней, осенней и зимней стрельбы глухарей вовсе не допускается; во-вторых, где тщательно уничтожают всех вредящих глухарям хищников; в-третьих (это в Германии), где обычно позволяют глухаря стрелять только пулей, что почти избавляет от подранков; в-четвертых, где буквально каждый глухарь не только на счету, но и, так сказать, лично знаком охотничьей страже, и где отстреливают только известный процент токующих самцов, именно слишком старых… Словом, если эти рассказы о пользе умеренной стрельбы на глухариных токах даже может быть и верны в германских условиях, — то в применении к нашим русским условиям охоты, не имеющим ничего общего с вышеперечисленными, они являются явным вздором.
Глухари плодились и токовали без всякого отстрела миллионы лет и наполняли леса от Испании и Шотландии до Камчатки, хотя петухов-перестарков было, наверное, не мало. Много глухарей и сейчас в Сибири, хотя их много бьют там поздней осенью и зимой, но не бьют на токах. А вот в средней России, Германии и в Зап. Европе их остается уже мало, как-раз там, где производится весенняя охота на токах.
Разрешается также (при условии устройства годовых заказников на водоплавающую дичь в данном районе) стрельба в течение месяца с прилета по гусям и лебедям, а также по селезням на манок.
Гусей и лебедей еще много выводится на Севере, а добыть их не так просто. Надо, впрочем, сказать, что если иметь манных гусей, подобно тому, как держат круговых уток, и хорошо организовать охоту в местах пролетов, то и гусей можно бить многими десятками на ружье в одну зорю. Тут, конечно, бьют одинаково самцов и самок.
Относительно селезней также иногда говорят, будто селезень «мешает» утке высиживать и уничтожает яйца, поэтому его будто бы полезно стрелять. Это совершенная нелепость. В тундрах, где птицам некуда прятаться (нет кустов, нет тростников, и нет ночи в летнее время), я наблюдал изо дня в день множество гнезд самых разнообразных утиных пород и буквально тысячи селезней, — и ничего похожего на разорение гнезд не видал. Эти старые анекдоты основаны если не всецело на выдумках, так в лучшем случае на исключительно редком, единичном происшествии. А вот стрельба или даже ходьба по поймам и лугам во время гнездования приносит огромный вред, из-за нее много гнезд разоряется — только не селезнями, а воронами, сороками и болотными лунями, которые следят за слетающими утками. По своему желанию она слезает, отползши вдаль от гнезда и покрыв его хорошенько, а спугнутая она взлетает прямо, и открытое гнездо с яйцами становится прекрасно видным сверху.
При стрельбе селезней убивают нередко и уток. Да даже на токах убивают самок — и не только из-за несдержанности… Один из лучших московских старых охотников бросил любимую им охоту на глухариных токах после того, как он, при свидетелях-товарищах, убил на тщательно им охранявшихся угодьях одним выстрелом глухаря, токовавшего на земле, и пять штук глухарок, находившихся в кустарнике в нескольких метрах позади самца!
Собак брать на весеннюю стрельбу не позволяется во избежание соблазна пострелять вальдшнепов или что другое из-под собаки, что незаконно.
Вообще же натаска легавой собаки без ружья в закрытое для охоты время дозволяется. Что же касается гончих, то наганивание их дозволяется лишь начиная за две недели до открытия зверовых охот (ст. 20).
Самой безвредной весенней охотой является, конечно, та, которая разрешается ст. 16 «Правил»: ловля сетью живьем самцов—перепелов в течение 15 дней, с 10 июня в северной полосе, с 1 июня — в средней и с 20 мая — в остальных местах, а также ловля певчих птиц, живьем же, — лучками, сетью, чепцами и т. д. с 1 февраля по 31 марта (и затем с 15 июля по 1 декабря).
Эта ловля производится без шума и стрельбы в местах, где собственно дичи обыкновенно не бывает или почти не бывает, значит беспокойства ей почти не причиняется. Между тем и самая ловля певчих птиц, и содержание их в клетках — прекрасная охота, доступная детям, инвалидам, старикам. Молодежь она сближает с природой и с животными, приучает интересоваться ими, наблюдать их жизнь и любить их. Самые способные и живые из таких маленьких птицеловов вырастают потом в больших ученых натуралистов, как Дарвин, М. Богданов и много других. Поэтому этот спорт — ловлю и воспитание певчих птиц — следует всячески поощрять.
Весенняя же стрельба, даже согласная с правилами (что в действительности бывает у нас не часто), является во всяком случае только злом, которое приходилось терпеть в ожидании, когда значительная часть охотников проникнется сознанием необходимости в собственных интересах покончить с этим пережитком тех времен, когда дичи было в 100 раз больше, а охотников — в 20 раз меньше, чем теперь. К счастью, в промысловых районах весенние и летние охоты практикуются очень мало еще, и, не будь рынка для летних белок и т. п. негодной пушнины, она совсем бы не практиковалась там.
Надо еще помнить, что из молодежи, выведшейся в этом году, значительное большинство все равно до будущей весны обречено на гибель: от болезней, от хищных зверей и птиц, от суровости зимы, от трудностей дальних перелетов. Все это с трудом переносится молодыми, неокрепшими организмами, не имеющими еще жизненного опыта.
Поэтому пять, даже 10 штук добытых осенью или в первую зиму молодых зверей и птиц (а попадается, конечно, гораздо больше молодых, чем старых) составляют меньшую потерю для сохранения породы, чем добыча одной старой, т. е. перегодовавшей, окрепшей телом и опытной птицы (то же касается и зверя), вполне способной и о себе позаботиться и благополучно вывести потомство.
Надо надеяться, что охотничья кооперация вскоре покончит с этим старым вопросом и по примеру Украины прекратит весеннюю охоту всюду. Поэтому следует приветствовать и настойчиво проводить в жизнь решение IV собрания уполномоченных охоткооперации о полном прекращении весенней охоты. На основании этого решения правление Всекохотсоюза просило НКЗем РСФСР принять соответствующие меры, и НКЗем циркуляром от 1 марта 1929 г. за № 62/ЛО воспретил весеннюю охоту в европейской части РСФСР и в Уральской области, за исключением промысловых районов, за исключением охоты на тех зверей, мех которых имеет весной высшую ценность (крот, хомяк, водяная крыса и суслик, кроме песчаника), и за исключением вредных зверей.
Источник: С.А. Бутурлин. Настольная книга охотника. Издание Вологодского товарищества охотников «Всекохотсоюз». 1930