Факультет

Студентам

Посетителям

Вездесущие осоки

Отступая, немцы успели-таки спалить нашу небольшую деревеньку на разоренной войной Смоленщине.

Люди вынуждены были наспех сооружать шалаши и землянки. Не на чем было спать. Выручила осока, в изобилии водившаяся в округе. Скошенная, высушенная на солнце и набитая затем в латаные-перелатаные матрацы, она верно служила до следующего лета. Отдыхать на таком пружинистом и ароматном ложе было одно удовольствие: тепло, мягко и уютно. Только спустя много лет я узнал, что осока и на самом деле считается «теплой» травой. Особенно среди путешественников. Сохранять тепло помогает обилие воздухоносных полостей в растительных тканях. В полярных странах осоку исстари закладывали в обувь для защиты ног от мороза. Норвежский исследователь Арктики Фритьоф Нансен использовал ее в таких же целях. Перед экспедицией 1894 года он специально заезжал на побережье Сибири, дабы запастись этим прекрасным природным утеплителем.

Но вернемся на миг к послевоенным проблемам.

Кроме нехватки жилья, у людей не было и хлеба. И тут старожилы снова вспомнили про осоку: у нее же есть и семена. И не мудрствуя лукаво, стали добавлять их к плодосборам других трав, сушить и толочь в ступе до получения муки. Лепешки из нее получались горькими. Я до сих пор помню их жуткий вкус. Они не хотели лезть в рот. Народ плевался, блевал… Но положение с продуктами было отчаянным. Приходилось пробовать все мало-мальски съедобное, а случалось — и малопригодное для пищи. Каждый индивидуально выяснял это на своем собственном организме.

Осока — слишком обобщенное обиходное понятие, все равно что обезличенная трава. На самом деле только в одном роде Carex (осока) не менее 1500 видов (по другим данным — до 3000), а в большом семействе осоковых их насчитывается около четырех тысяч. К нему, кстати, принадлежит и знаменитый папирус, который египтянам и некоторым другим древним народам долгое время служил материалом для письма.

Представителей осок можно встретить на всех континентах, кроме Антарктиды. Причем обитают они не только на сырых лугах и болотах, но и в лесах, степях и даже… в знойной пустыне. В 1986 году мне впервые удалось увидеть в Каракумах легендарную пустынную осоку — илак. Растение удивительно живуче. Горячее солнце высушивает ее до состояния, которое здесь называют «сено на корню». Но стоит пройти небольшому дождю, как песок на барханах вновь покрывается серозелеными пучками воскресшего из небытия илака. Ленинградский ботаник И. М. Васильев однажды отправил по почте из пустыни к себе домой совершенно сухие экземпляры этой осоки. Спустя четыре месяца высадил их в горшки и начал ежедневно поливать. Через несколько дней из песка потянулись к свету нежно-зеленые былинки. Растения ожили, как в сказке, словно окропленные живой водой. У другого исследователя пустынь М. П. Петрова сухие корневища илака хранились в мешке в течение… пяти лет, а результат тот же: во влажном грунте они, как ни в чем не бывало, возобновили рост.

В болотах в отличие от пустыни воды чересчур много. Но осоки приспособились (да еще как!) и к такой экологической крайности. Многие из них стали основными компонентами болотных сообществ (фитоценозов). Существует даже специальный термин «осоковое болото», то есть такое, где главными торфообразователями выступают осоки. Среди травянистых сосудистых растений Полесья они представлены самой большой группой. Их численность приближается к сотне. Непосвященному в ботанические тонкости трудно различать отдельные виды, да никто и не пытается этим заниматься. В быту осока используется не так часто, как, скажем, луговые или лесные травы. Но в памяти полешуков она сидит крепко, ибо, как верно подметил Янка Купала: «Здесь век вековали камыш да осока. Росли и сгнивали в трясине глубокой.»

В зависимости от способа кущения и вегетативного размножения осоки разделяют на длиннокорневищные, рыхлокустовые и плотнокустовые (или дернинные). Последние интересны тем, что образуют большие и плотные кочки (до полутора метров и выше). По-белорусски — купины. Они, конечно, мешают косцам, но «так желанны путнику, желающему перейти болото, не замочив ног» (Бортняк, 1989). Мне, признаться, еще ни разу такое не удавалось. Есть вид кочек, высоких и узких, образуемых осокой сближенной, на которых вообще не устоять: вертятся и скользят под ногами, как мячи. Тут, бывает, не только ноги промочишь.

Характерные профили наших влаголюбивых знакомцев начинают вырисовываться еще на подходе к низинному болоту — на мокрых лугах. Здесь привольно себя чувствуют осоки стройная, заостренная, черная и просяная. На самом болоте к ним добавляется осока пузырчатая, дернистая, волосистоплодная, двутычинковая, раздвинутая, омская и ряд других. В общей сложности около полусотни видов. Это настоящее осоковое царство, в котором особенно изобильны осоки острая, высокая, вздутая и пузырчатая.

Вопреки бедному минеральному меню осоки на болотах, как выразился один натуралист, выглядят сытыми. Они вполне приспособлены к таким условиям (как, впрочем, и ко многим другим, поскольку встречаются в широком экологическом спектре). Хорошо переносят они и повышенную кислотность. Ф. Патури (1982) отмечает, что некоторые осоковые, произрастающие на вулканах, живут даже при pH = 1,6. То есть в такой среде, почвенный раствор которой кислее сока лимона или уксуса.

Внешним видом осоки напоминают злаки: та же стройность и схожие очертания основных органов. Но при внимательном рассмотрении нетрудно заметить и существенную разницу. Прежде всего, в строении стебля. В отличие от круглой, полой и узловатой соломины злаков у осоки он чаше всего трехгранный, реже — округлый или цилиндрический и в большинстве случаев — укороченный. Обычно слабо дифференцирован на узлы и междоузлия. Внутренность стебля, как правило, заполнена паренхимной тканью. Есть и еще одно своеобразие. У злаков листья расположены под углом 180°. У осок же он равен 120°. По этому признаку их может распознать даже школьник.

Листья осок — линейного типа, довольно длинные, с ярко выраженными концевыми заострениями. У некоторых видов, например у осоки острой, желтой и других, они действительно торчат как пики. Располагаются по всем трем сторонам стебля и крепятся к нижней его части. Влагалища листьев замкнуты. На ощупь листовые пластинки жесткие, шероховатые и с большим содержанием кремния. Края их у большинства осок снабжены острыми, как у мелкой пилы, окремневшими шипиками или зубчиками, расположенными под углом (вверх или вниз по длине листа). Они предохраняют растение от поедания животными и небезопасны для человека.

Ходить босиком по осоковым зарослям — сущая мука. Думаю, что многие успели испытать это в детстве на себе и хорошо помнят долго не заживающие царапины и порезы. Пытаться рвать осоку руками, как обычную траву, — еще большее безумие. Мощные корневища прочно держат ее в земле, а острые края листьев и грани стеблей режут кожу, словно лезвия ножей. Растение ведет себя так, как упрямый репейник у Льва Толстого в повести «Хаджи-Мурат». В дневнике от 19 июля 1896 года писатель так охарактеризовал его: «Отстаивает жизнь до последнего». Эти слова вполне можно отнести и к осоке. Б. Н. Головкин (1992) считает, что в слове «осока» слышится дальний отголосок старославянского «осечи» — обрезать. Предки, следовательно, хорошо знали ее режущие свойства и не преминули отразить это в названии растения.

Листья осоки имеют так называемые защищенные устьица, свойственные многим зеленым аборигенам болот. Защитную функцию выполняют также многочисленные выступы (сосочки) и впадины на покровной ткани. К тому же она покрыта восковым налетом и двуокисью кремния. Поэтому плохо смачивается, не позволяя воде заливать важные в физиологическом отношении газообменные отверстия.

Осоки — преимущественно однодомные создания, то есть мужские и женские органы их расположены на одном и том же растении. Цветут весной и многие — довольно рано. Цветки мелкие, невзрачные, раздельно-полые. Собраны в колоски, а те в свою очередь — в различные соцветия. Женский (пестичный) цветок заключен в мешочек, образуемый двумя срастающимися прицветниками. Это очень важный приспособительный орган. Он защищает нежную завязь и развивающийся из нее плод от различных неблагоприятных воздействий и в ряде случаев способствует распространению будущего потомства. У каждого мешочка свое «лицо», свои индивидуальные морфологические черты. Поэтому они являются главными диагностическими признаками в установлении отдельных видов осок. Плод их — мелкий двух — или трехгранный шаровидный или приплюснутый орешек.

Латинское слово «карере», давшее название роду осок (карекс), переводится как «отсутствовать». В некоторых осоковых колосках после цветения действительно отсутствуют важнейшие элементы — плодики. Но осоковое племя от этого сильно не страдает. Семян производится вполне достаточно для размножения, которое прекрасно идет также и вегетативным путем (у корневищных осок оно преобладает). Плоды распространяются с водой, птицами, а у некоторых лесных и луговых видов даже муравьями. У пустынных осок семена разносятся ветром.

Многие осоки имеют кормовое, лекарственное, декоративное и промышленное значение. Начнем с первого, наиболее очевидного.

Весной осока довольно рано пробуждается к жизни, интенсивно растет и хорошо отрастает после стравливания. Молодые, еще не успевшие сильно окремнеть побеги относительно нежны и аппетитны для некоторых животных, особенно диких. Конечно, осоковая зелень не столь добротна, как луговая, и календарный срок ее использования невелик. К середине лета она, как говорят крестьяне, деревенеет и становится малосъедобной. Сено из нее — грубое, жесткое и с далеко не лучшим запахом из-за присутствия эфирных масел. К тому же оно бедно белком, сахарами, солями и некоторыми другими необходимыми веществами. В общем довольно посредственный в нашей зоне корм. Годится разве что в качестве примеси к луговому сену или же силосу. Но больше всего — на подстилку.

В тундре, лесотундре и части тайги кормовая роль осок, в особенности мягколистных, значительно выше. Ими питаются главным образом олени. Охотнее всего весной, когда в меню выбор невелик и сами растения понежнее. В трудную зимнюю пору копытные достают осоку даже из-под снега.

Выше отмечалось, что осоки содержат эфирные масла. Есть в их тканях также алкалоиды, сапонины и некоторые другие вещества, интересующие медицину. Из осоки пармской, например, выделен алкалоид бревиколлин, применяемый для стимуляции родов и при кровотечениях после родов и абортов. Настои из корневищ осоки ворсистой (или мохнатой) применяют в народной медицине при нервных заболеваниях и как отхаркивающее средство.

Лекарственные возможности осок, наверняка, гораздо значительнее того, что сейчас в данном плане о них известно. Но для их познания требуются широкие исследования. Ведь даже биология представителей этого огромного рода и всего семейства изучена до сих пор крайне слабо.

Ряд крупных осок (стройная, береговая и другие) используется в бумажном производстве. Осокой заячьей набивают мебель. На Полесье для этих же целей используют осоку трясунковую. Двутычинковая обладает волокном, хорошо подходящим для плетения. Пузырчатая — употребляется как мягкая и теплая прокладка для обуви и т. д. В парках и ботанических садах искусно подобранные группы осок служат прекрасным естественным украшением водоемов. А вспомним всемирно известные английские газоны, добросовестно служащие людям по 200— 300 лет. В чем секрет их эксплуатационного долголетия? В популярной шутке на эту тему дается такой ответ: каждодневная стрижка и ничего более. На самом же деле вековую устойчивость им придают осоки. Газоны, составленные только из злаковых трав, существуют всего два-три года.

И, наконец, не будем забывать, что многие осоки — главные торфообразователи на низинных и переходных болотах. Значение их тут просто невозможно переоценить.

Нашу природу трудно представить без осок, придающих своеобразную прелесть болотному ландшафту. В осоковых лабиринтах гнездится, кормится и прячется от врагов пернатая дичь. Любят полакомиться ее зеленью копытные (кабаны, лось и др.), ондатра, енотовидная собака и некоторые другие животные. Осоки нужны человечеству и как мало изученный еще, таящий много неизвестного и неожиданного генетический фонд. Кто знает, сколько полезных открытий он может дать в будущем.

В Беларуси насчитывается 69 видов осок. В старом издании «Красной книги СССР» одиннадцать из них значатся как охраняемые. В «Чырвонай кнiзе Рэспублiкi Беларусь» (Мн.,1993) столько же. Есть среди них и очень редкие, например осока теневая. А меч-трава из семейства осоковых растет у нас только в одном-единственном месте — на знаменитых Голубых озерах в Витебской области. Осока Дэвелла имеет европейский природоохранный статус.

Ареал распространения осок в Полесье, да и повсеместно, заметно сузился после мелиорации. Заядлые влаголюбы, они не переносят осушения и плохо приспосабливаются к несвойственным им в нашей зоне условиям. Постепенно исчезает из травостоя осока струннокоренная, топяная, двудомная. На грани исчезновения находится осока малоцветковая. И не так важно, на каком болоте они растут. Жаль, если они навсегда будут потеряны для природы, науки, для любителей видеть зеленый мир во всем его пленительном разнообразии.

Владимир Солоухин, возмущаясь общим безразличием к судьбе окружающей нас растительности, с горестью констатирует: «Ходим, мнем, затаптываем в грязь, сдираем гусеницами и колесами, срезаем лопатами, соскабливаем ножами бульдозеров, наглухо захлопываем бетонными плитами, заливаем горячим асфальтом, заваливаем железным, цементным, пластмассовым, кирпичным, бумажным, тряпичным хламом. Льем на траву бензин, мазут, керосин, кислоты и щелочи. Высыпать машину заводского шлака и накрыть, отгородив от солнца траву? Подумаешь! Сколько там травы. Десять квадратных метров. Не человека же засыпаем, траву. Вырастет в другом месте…» Обличительный монолог заканчивается такими словами: «Представляю себе человека в безграничной, безтравной пустыне, какой может оказаться после какой-нибудь космической или не космической катастрофы наша земля, обнаружившего на обугленной поверхности планеты единственный зеленый росточек, пробившийся из мрака к солнцу».

Я вспоминаю в этой связи реальный случай на атомном ледоколе «Леонид Брежнев», свидетелем которого оказался наш сотрудник Леонид Мытько. Во время многомесячного плавания во льдах Арктики кто-то вдруг обнаружил в каюте живую муху. «Муха в Заполярье, в ледяной пустыне! Надо же!» — эта весть мигом разнеслась по всему кораблю. Летающего, гонимого при других обстоятельствах отовсюду представителя материковой природы здесь, на атомоходе, матросы окружили всяческой заботой. Даже любовно прикармливали. Вот что значит тоска по живому существу среди мертвых предметов. И тысячу раз прав писатель, призывающий не допустить в наших взаимоотношениях с зеленым миром критической ситуации.