В предыдущих главах мы достаточно выяснили, какое огромное значение имел в древности бобр в хозяйстве человека. Особенно важно при этом подчеркнуть факт, что этот зверь в течение веков был именно объектом правильного, хотя бы и примитивного охотничьего хозяйства, и как раз в такой форме уцелел до нас единственный в Сибири Кондо-Сосвинский очаг, бобров.
Так как за истекшие два-три столетия, когда началось и почти завершилось радикальное истребление этих грызунов человеком, решающих изменений ни в природе Северной Азии, ни в организме бобра не произошло, ибо для этого данный срок ничтожен, мы в праве заключить, что в силах человеческих восстановить распространение бобра В его прежних границах и не только возродить, но, в меру роста научно-технических и организационных возможностей, и увеличить удельный вес этого зверя в хозяйстве человека.
Задача огромна по масштабу и значение ее практически, неисчерпаемо. В целом она посильна только государству и результаты ее будут иметь государственное значение. Залогом успеха можно считать и тот факт, что за последние годы мы имеем целый ряд попыток реакклиматизации бобра в различных областях Европейской части СССР, все они могут считаться более или менее удачными и доказывают возможность реакклиматизации этого грызуна не только на юге, но и на крайнем севере былого ареала (267, 304, 367 и др.). Вопрос о реакклиматизации бобра в Сибири не раз поднимался к печати, и первое предложение этого рода насчитывает солидную давность — мы находим его в статье К. (125), относящейся к 1878 г. Ему же посвящена заметка П. М. Залесского (110), Г. Гольцмайера (79), соответственный раздел интересной книги В. Б. Подаревского (259) и т. д.
К сожалению, вопрос этот находится главным образом в области пожеланий и практической разработке его не посвящено еще солидных работ. Правда, недавно опубликована заметка С. Е. Клейненберга «Проблема восстановления численности речного бобра в СССР» (143), но значение ее совершенно ничтожно.
Все авторы указывают те или иные известные им районы и сходятся на утверждении, что возможности этой работы практически безграничны. Действительно, мы в праве утверждать, что любое из мест, где ранее встречался бобр, буде оно за истекшее время не лишилось полностью древесной и кустарниковой растительности, пригодно для выпуска бобров. Разумеется, всякому практическому начинанию этого рода должно предшествовать детальное изучение местности, так что мероприятия не будут дешевыми.
Единственным до 1941 г. в Сибири опытом по реакклиматизации бобра является упомянутый выше факт переброски этих животных из Кондо-Сосвинского заповедника на р. Демьянку. При всех недостатках этой операции, она заслуживает внимания, так как бобры на этой речке все же закрепились.
По данным В. Е. Ушакова (365) всего на р. Демьянке было выпущено 6 самок и 5 самцов. Из них 2 самца и 1 самка 19 октября близ устья р. Намыть-Яга, а остальные еще позднее на р. Тагальяк, притоке р. Кальчи. По-видимому, грызуны уцелели, так как обследования последних лет обнаружили бобров на р. Демьянке. Следует, правда, оговориться, что не вполне исключена возможность того, что на р. Демьянке бобры могли сохраняться издавна, о чем существовали неясные слухи. До указанных обследований литература о р. Демьянке почти исчерпывалась поверхностной брошюрой В. В. Васильева (61) и хотя в единственной собственно зоологической работе об этом районе И. И. Барабаша-Никифорова (22) никаких данных о бобрах нет, исключать возможность того, что где-либо на глухих притоках они обитали, не следует. Последние сведения о бобрах на р. Демьянке я почерпнул из отчетов о специальных обследованиях, которые хранятся в Омской областной конторе Заготживсырья (С. Радакова от 29 октября 1940 г. и В. Н. Иванова — без даты). На месте выпуска в р. Тагыньях бобры жить не стали, так как она для них непригодна. В 1938 г. следы бобров были замечены на р. Кеуле, значительно выше по реке. В 1939 г. погрызы встречены в 660 км выше места выпуска 1935 г. Осенью 1940 г. на р. Демьянке найдено всего 4 колонии: 1) р. Нямыть-Яга. Колония, 2 плотины, гнезд нет. Сколько штук неизвестно; 2) р. Жарникова. В предыдущие годы бобры зимовали на р. Айях, верхнем притоке данной речки, но в 1940 г. их там не оказалось. Из р. Айяха бобры спускались на р. Жарникову и по ней прослежены километров на 30. Отмечены ежегодные миграции. Точное число неизвестно, но с 1939 г. оно увеличивается, отмечены молодые; 3) р. Марь-Ях, левый приток р. Демьянки. Мигрировали сюда из р. Уйм. Найдена колония, но молодых обнаружить не удалось. Кормов много; 4) р. Челдынь-Ях, левый приток р. Демьянки. Найдено 2 плотины и 2 гнезда. Общее количество бобров на р. Демьянке неизвестно и далеко не весь ее бассейн обследован, но все же несомненно, что операция дала известные результаты. Этот факт важен прежде всего как доказательство жизнестойкости бобров и служит залогом успеха предстоящих больших операций, которые будут несомненно организованы подготовленными людьми.
Основная трудность восстановления бобра в Сибири и организации хозяйства на него будет не в подыскании мест выпуска, доставке зверей или получении средств. Дело упрется в недостаток племенного материала, и преодолеть это затруднение будет очень нелегко.
Прежде всего следует воздерживаться от мысли пользоваться заграничными производителями, во всяком случае ввозить их из Канады. Известно исстари, что лучшими были именно русские бобры и на них следует рассчитывать. Очагом, допускающим изъятие бобров для этой цели, может быть признан только Воронежский, располагающий достаточным поголовьем высокого качества. Из Кондо-Сосвинского очага в течение еще многих лет нельзя вывозить бобров совсем. Это не потому, как полагает А. М. Колосов, что они обладают Плохими качествами (никто качества меха наших бобров не изучал, но известно, что он, во-первых, крупный, а во-вторых, в значительном проценте темный), а по той причине, что он почти исчез и нужен ряд лет благоприятного размножения для заселения самого очага. В дальнейшем же именно этот резерват даст наилучших (уже тем, что они местные) производителей для заселения всей Западной Сибири.
Как бы то ни было, но в течение долгого времени работа с бобром будет протекать в условиях острого недостатка племенного материала. Поэтому нужно весьма тщательно продумать всю систему предстоящих мероприятий.
Говоря о Сибири, нужно признать, что при огромных возможностях вольного выпуска бобров; по всей ее территории нет никакой надобности ставить сейчас вопрос об организации здесь клеточного разведения этих животных. Несмотря на известные в этом направлении успехи, достигнутые за самое последнее время в Воронежском заповеднике, дело остается не, вполне ясным, спорным и во всяком случае весьма дорогим и, в сравнении с вольным выпуском, менее рентабельным.
В отношении вольного выпуска, как сказано, перспективы безграничны. Однако прежде, чем будут проведены необходимые предварительные исследования, наметить определенные районы невозможно. При организации же изысканий нужно помнить, что проведение их необходимо поручать только лицам, имеющим практическое знакомство с бобром, так как одни теоретические знания не помогут.
Начало работам по восстановлению бобра в Сибири должно было бы быть положено не случайным, эпизодическим забрасыванием его в те или иные речки, как это было сделано с р. Демьянкой. Бобр не ондатра, и преступно относиться с такой же легкостью к тому бесценному материалу, который представляет собой каждый экземпляр бобра. Поэтому со всей решительностью нужно осудить бестолковые операции по отлову бобра подобно той, которую в; 1940 г. проводило Заготживсырье на территории Тимко-паульской ПОС. Несмотря на протест специалистов, отлов был проведен не вовремя, без должных затрат и сил, и не дал, как не мог дать, ничего кроме гибели зверей. Прежде всего нужно создать две-три базы, например, по числу заинтересованных областей, как это предлагает Л. В. Шапошников (389, стр. 175), а именно: Иркутской, Томской и Красноярской. Оборудованные с вложением достаточных средств, обеспеченные руководством специалистов высшей квалификации, они послужат рассадниками бобров на соответственных территориях. Дело должно быть возглавлено единым центром.
Нет никакой надобности подыскивать для бобров места где-то в глуши, в таежных, тем более, северных дебрях. Это излишне: дорого и неудобно. Наиболее удобными для бобров будут речки в средней и южной полосе Сибири, а очередь удаленных районов придет потом. Чтобы успешно развиваться, бобровое хозяйство должно находиться в пределах постоянной досягаемости культурных центров и, обладать проезжими дорогами на своей территории. Лично мои наблюдения и расспросы в пределах Кондо-Сосвинского очага и многочисленные указания в литературе, как старой (например 191), так и новой (например 389), свидетельствуют о том, что бобр вполне уживается в непосредственном соседстве человека. В расчете на максимальное его приручение должно строиться и расселение бобра в Сибири, почему хозяйства нужно не удалять, а приближать к наиболее обжитым районам этой страны. Для сведущего человека не парадоксом будет утверждение, что именно в условиях обжитых мест и полной доступности территории легко осуществима полная охрана бобров и ликвидация браконьерства, с которым так трудно бороться в бескрайной тайге. Нельзя поэтому считать правильными действия Новосибирских пушнозаготовительных организаций, начавших операции по выпуску бобра в самой глуши Нарымского края: Б. Кагаль, приток р. Нярль-Кы, притока Васъюгана. По данным Н. М. Бергера (427, стр. 269) в 1941 г. там было выпущено 28 воронежских бобров. Зверьки прижились, хотя чрезвычайное их расселение в ближайшее время (на 65 км) показывает, что операция была произведена неумело. Несомненно, что для начала работ по бобру в Западной Сибири можно было подыскать множество гораздо более благоприятных и вполне доступных мест.
В последующие годы имели место и еще опыты вселения бобров в сибирские охотничьи угодья, из которых назовем завоз его в южные районы Красноярского края; к сожалению, и об этом участке не появилось пока никаких материалов в печати.
С 1949 г. начались работы по восстановлению былого ареала речных бобров и в Восточной Сибири. По инициативе ряда местных работников были изысканы скромные средства на предварительное обследование угодий, которое проводилось в пределах Шиткинского соболиного хозяйства, а именно в бассейне р. Модышевой, один из притоков которой носит название Хаталанды, то есть Бобровой. Работа была поручена ботанику В. Н. Ефимовой и зоологу О. В. Скалой, которые с большими трудностями выполнили это задание. Несмотря на позднее время — август — обследование дало удовлетворительные результаты. Прилагаемые фотографии характеризуют обследованную речку, выпуск бобров на которой совершен в 1950 г. Летом этого года обследование было продолжено. Именно, зоолог Т. Н. Гагина собрала материалы об угодьях р. Куты, притока Лены, которая по некоторым данным была также в прошлом обитаема бобрами. Однако последнее исследование не имело положительного результата. Каменистые берега и русло Куты, вместе с недостатком надлежащей растительности по берегам, дают мало мест, пригодных для выпуска. Летом 1950 г. первая партия бобров была выпущена на р. Модышевой охотоведами В. В. Тимофеевым и К. Д. Янковским.
Не подлежит сомнению, что в Восточной Сибири, некогда широко заселенной бобрами, предстоит большая работа по восстановлению их былого изобилия. Нужно думать, что она прежде всего должна заключаться в планомерном и тщательном обследовании водоемов. Дело в том, что в Восточной Сибири, как и в других ее частях, совершенно не изучались водные охотничьи угодья. Мы не имеем никакого представления об их бонитировке, они не подвергались таксации и даже самое первичное их изучение еще не начато. Между тем получение этих материалов чрезвычайно важно не только для целей работы с бобром. Еще большее значение имеет это исследование для решения спорных вопросов ондатроводства, с ним связано изучение причин очевидного исчезновения на громадном пространстве выдры, акклиматизированной во многих местах американской норки, использования запасов водоплавающих и т. д. Одним словом, работа эта должна быть комплексной и заслуживает крупных капиталовложений.
Следует думать, что восточносибирские охотоведы, задавшись целью восстановить былое распространение бобра, должны будут начать с организации очагов расселения. Незначительные возможности получения материала, которые пока что ограничиваются тем, что может дать Воронежский заповедник, требуют особо бережного отношения к животным. Кроме того, чтобы успешно размножаться в условиях Восточной Сибири, этим зверям нужно несколько приспособиться. В то же время из заповедника бобры поступают в состоянии близкородственного скрещивания, так как все воронежские бобры происходят от ничтожного исходного стада. Желательно поэтому попытаться найти производителей из иного, очага, скорее всего из Кондо-Сосвинского. Очевидно, что предстоит большая исследовательская работа. Ее нужно вести в некоторых определенных участках, компактных и доступных из культурных центров. Отсюда будет производиться дальнейшее расселение уже акклиматизированных, улучшенных бобров во все стороны.
Как бы то ни было, представляется очевидным, что проблема речного бобра может быть названа второй по важности после соболя в социалистическом охотничьем хозяйстве Сибири.
Здесь уместно кстати остановиться на соображениях о том, какие фитогеографические условия должны считаться наиболее характерными для бобра.
Сделанное выше тщательное рассмотрение всего, что касается былого и современного распространения бобров в Северной Азии, вместе с тем, что об этом известно для Европы, образ его жизни, а также то, что можно считать установленным в отношении причин исчезновения этого вида, заставляет задуматься, можно ли считать нашего грызуна чисто лесным, тем более таежным животным.
Характер растительности в южных пределах былого ареала бобра и жизненные его привычки позволяют утверждать, что зверь этот заинтересован только в очень узкой полосе, окаймляющей водоемы растительности. Он может благополучно существовать среди степей в меру возможности произрастания вдоль орошающих их рек древесных, даже кустарниковых урем. Вероятно предположение, что более длительный вегетационный период и состав приречной растительности этих широт значительно благоприятнее для бобра, чем северные пределы его обитания, природа которых во многом для него враждебна. Можно думать поэтому, что бобр животное чисто лиственных лесов, даже лесостепное, позднее проникшее в тайгу в меру доступности условий обитания.
Эти соображения имеют большое значение в деле планирования восстановления былого ареала бобра, которое, очевидно, надо будет начинать со средней, даже южной его части.
Неисчерпаемые поэтому возможности вольного боброводства во всей полосе степей, покрываемых ныне лесами во исполнение Сталинского плана преобразования природы.
Обращаясь к задаче дальнейшего расселения бобра в Сибири, можно наметить следующую очередность работ, которая может быть в той или иной степени рекомендована и для Северной Азии вообще.
1. Подготовка кадров. Длительные курсы для всего обслуживающего персонала организуемого хозяйства в условиях бобровой базы, а для руководящего состава благоустроенного заповедника — обязательное условие.
2. Простейшая форма хозяйства. Вольный выпуск. Только на территории госфонда, на речках сравнительно труднодоступных, главным образом в урманно-болотистой полосе. Мероприятие простое и дешевое, но не первоочередное, а зависящее от достаточного количества племенного материала. В первую очередь вольный выпуск должен быть произведен во всех пригодных для этой цели заповедниках.
3. Государственные хозяйства совхозного типа. На территориях Производственно-охотничьих станций и других типов охотничьих хозяйств. Эта форма хозяйства экстенсивная, по типу близкая к вольному выпуску и возможности ее безграничны.
4. Колхозные хозяйства интенсивного типа. Методика организации и сама форма хозяйств этого рода еще не ясна.
5. Бобровые фермы. Наиболее интенсивная форма хозяйства — относящаяся к области звероводства, почему в данном случае мы ее специально не рассматриваем. По опыту Воронежского заповедника (187) может быть вполне рентабельной. Весьма специальная работа эта должна пройти длительную стадию опытов и подготовки кадров при центральных фермах, а затем кажется необходимым создание бобровых звероферм в виде специального раздела при каждой из проектируемых баз.
6. Приручение (одомашнивание) бобров. Интереснейшее начинание Воронежского заповедника, могущее принести результаты исключительной важности.