Задолго до того, как солнце осветило вершину Килиманджаро, ее конус начал светиться, словно небеленый холст. Тропический гигант был покрыт свежим снегом. Мы выбрались из палатки на холодок, разбуженные трубными звуками старого слона Одинга.
Нас окружал национальный парк Амбосели. «Лендровер» помчался, вздымая пыль, по утренней саванне, где импалы делали утреннюю гимнастику — высокие прыжки, короткие быстрые пробежки по кругу. Два самца бодались понарошку.
Накануне вечером мы видели на окраине национального парка двух отличных носорогов; у одного из них был рог рекордной длины. Туда мы и направились теперь. Моя дочь Пиа сидела за рулем, а я рассматривал местность в бинокль.
Под акацией с качающимися на ветру гнездами ткачиков мы увидели искомое. Машина остановилась за кустами, чтобы не дразнить раздражительных, вспыльчивых колоссов. Они лежали на боку на голой земле — сразу пять носорогов! Тихо заработала камера; магнитофон записывал скрипучие звуки ткачиков и далекую перебранку мартышек. Носороги время от времени громко фыркали, раздувая пыль.
Мы стали медленно приближаться. Приемник в машине был включен, и носороги явно слышали его — раструбы их ушей вертелись так, что волоклюи испуганно подпрыгивали, издавая протестующие звуки.
Идиллия была чрезвычайно заманчивой, и я не выдержал — вылез из «лендровера», чтобы снять машину и Пиа на фоне пятерки живых «броненосцев». И тут же пожалел об этом. Один носорог вскочил, наклонил голову, поскреб землю ногой, точно нащупывая стартовую колодку, фыркнул и полным ходом устремился на меня. На меня — не на машину, хотя она являла собой куда большую мишень.
Я тоже припустился бежать, да с такой прытью, какую развивал лишь в юности, улепетывая от сердитого быка на дедовой ферме.
Опередив соперника всего на каких-нибудь полметра-метр, я нырнул в машину. Носорог развернулся кругом в облаке пыли и пошел на «лендровер», словно взбесившийся паровой каток. Сокрушить врага! Метрах в двух от машины он круто остановился, тормозя передними ногами. Вздернул голову, презрительно фыркнул и затрусил восвояси, задрав хвост. Должно быть, радовался, что ложный выпад увенчался стопроцентным успехом. Углубившись в кустарник, он принялся завтракать листвой. Четверка под акацией продолжала похрапывать как ни в чем не бывало, только уши иногда подергивались. Один волоклюй, сунувший голову в широкую ноздрю, был выдворен оттуда недовольным фырканьем.
Но вот два молодых носорога встали, не спеша пробежались по кругу и остановились нос к носу — трогательное проявление ласки, довольно неожиданное для таких громил.
С носорогами шутки плохи. Жизнь научила их постоянно быть начеку. Зрение слабоватое, зато с обонянием и слухом все в порядке. К сожалению, им не свойственно вовремя убегать, и они оказываются жертвами человеческой хитрости.
В слепой ярости, с невероятной скоростью и силой они идут в атаку. Не успеешь отскочить в сторону или броситься на землю и притвориться мертвым — нанижут на рог и подбросят в воздух с распоротым животом или сломанным позвоночником. Рукопашная с разъяренным носорогом никому не приносила лавры.
Индийский слон способен дать отпор, хоть и не очень к этому расположен. Подогнув чувствительный хобот, он наклоняет голову и встречает носорога лоб в лоб.
Часто одного столкновения достаточно. Носорог бесславно отступает с кровоточащей раной на месте сломанного рога. Правда, рог постепенно отрастает.
Продолжая наше сафари, мы поладили с многими черными носорогами Восточной Африки. Убедились, что среди них есть искушенные артисты. Нам удавалось подобраться к ним вплотную с нашими камерами.
Организации, посвятившие себя охране природы, не жалеют сил, чтобы обеспечить носорога надежно защищенными уголками в странах с быстро прибывающим населением. Приятно отметить некоторые успехи. В Умфолози (Южная Африка) полсотни лет назад было всего два десятка белых носорогов; эффективные охранные мероприятия позволили увеличить поголовье примерно до 700 особей. Из этого национального парка уже отправляют носорогов в различные зоопарки.
В Зимбабве удалось выследить, обездвижить и пометить носорогов в области, где им грозило полное истребление, и перевезти их в надежно охраняемый национальный парк. За два года 75 особей сменили биотоп — эта операция не знает себе равных. Если воспроизводство пойдет без помех, через 1,5 года более 150 носорогов будут обитать в области, где их давно уже не видели.
Оптимисты полагают, что в Африке насчитывается 12—15 тыс. черных и примерно 4 тыс. белых носорогов. Казалось бы, неплохие цифры, но следует помнить, что несколько десятков лет назад в саванне и буше бродили сотни тысяч этих «броненосцев». Замечу, кстати, что в Африке заведено в некоторых районах истреблять всех крупных четвероногих в борьбе против переносчиков сонной болезни — мух цеце, которые питаются кровью животных.
В Индии осталось около тысячи носорогов, и многие специалисты сомневаются, чтобы численность их могла увеличиться. Очень плохи дела суматранского носорога. Осталось всего 200 особей, а на острове бурно развивается добыча нефти со всеми вытекающими отсюда последствиями для дикой фауны.
Нужны решительные международные действия, чтобы спасти последние экземпляры чрезвычайно редкого яванского носорога. Всего важнее — отловить самца и самку, способных к воспроизводству, и поместить в качестве генного банка в район, где можно обеспечить надежную охрану.
И, может быть, пора покончить с мифом о волшебных свойствах разных частей носорожьего тела?