Второй период профессорской деятельности Карла Линнея и последние годы жизни

Весной 1753 г. Линней был избран в члены Королевского общества в Лондоне, что свидетельствовало о высокой оценке его деятельности со стороны английских ученых. В 1737 г., когда он посетил Англию, ботаники отнеслись к его реформам без всякого энтузиазма, как об этом было уже сказано.

В 1753 г. немало времени Линней провел над изучением королевских коллекций по натуральной истории и над приведением в порядок собрания минералов и раковин в коллекции графа Тессина.

Линней продолжал свою работу и по накоплению гербариев из отдаленных стран. Так, из России он получил сибирские коллекции Стеллера, пересланные ему Демидовым, а из Северной Америки ему были доставлены растения, собранные его учеником Кальмом и старым товарищем по работе в Голландии Гроновиусом. Свой гербарий подарил Линнею и Соваж, с которым Линней поддерживал долгие годы дружескую переписку. Все эти сокровища требовали внимательного изучения и новых дополнений к только что напечатанному сочинению «Species plantarum».

Король наградил Линнея орденом Полярной звезды, которым, как об этом писал Линней в автобиографии, «до того времени в Швеции не был награжден ни один врач, архиатр или профессор».

Работа с коллекциями высокопоставленных лиц дала в итоге публикации: «Museum Tessinianum» и «Museum Regis». Очень интересно последнее сочинение, так как в нем содержится описание многих животных, особенно же пресмыкающихся и птиц, которым даны биномиальные названия, т. е. к их родовым названиям добавлены nomina trivialia (простые названия, «клички»), по примеру того, как это было сделано с растениями в «Species plantarum». Описание королевского музея вышло из печати в 1754 г.

Преподавательская деятельность Линнея в это время была особенно популярна и его лекции пользовались в университете наибольшим успехом. В мае на общие лекции в Ботанический сад к нему приходило каждый раз до 250 студентов, что не без гордости отмечает он в автобиографии.

В следующем году ему была присуждена медаль за работу «Рассуждение о возделывании полезных растений в горах Лапландии». Осенью же до него дошло наконец извещение из Петербурга об избрании его в почетные члены Академии наук, которое состоялось 23 сентября 1754 г. Тогда же он был избран в члены Академии во Флоренции. В 1755 г. вышло из печати второе издание «Flora Suecica», в котором была применена новая номенклатура видов.

Весь следующий, 1756 г. и часть 1757 г. Линней усиленно работал над дополнениями к «Systema Naturae» и подготовкой к печати десятого издания этого сочинения.

Из-за недорода хлебов сельскому населению во многих районах страны угрожал голод, в связи с чем Линней написал инструкцию об использовании некоторых дикорастущих растений в качестве пищевых. Среди заменителей хлеба указывалось на возможность приготовления муки из нераспустившихся цветочных головок красного клевера и корней иван-чая.

В 1757 г. пришло известие из Венесуэлы о смерти ученика Линнея, Лёфлинга. Это был третий и едва ли не самый любимый из «апостолов» Линнея, умерший в научном путешествии. Дневники Лёфлинга были опубликованы Линнеем в 1758 г. под названием «Iter Hispanicum».

Выход в свет десятого издания «Systema Naturae», в котором Линнеем было последовательно проведено применение простых названий для именования видов, сделал 1758 г. исходным для современной номенклатуры в зоологии, а названное сочинение стало основным для решения номенклатурных вопросов.

В этом же году Линней купил хутор Сэфья и небольшое имение Хаммарбю в окрестностях Упсалы за 80 тысяч талеров. В этом имении Линней жил потом с семьей в летние месяцы все следующие годы своей жизни.

Многочисленные наблюдения Линнея над движением растений — изменение положения листьев, раскрывание и закрывание цветков и т. д. — были обобщены в работе «Сон растений» («Somnus plantarum»); эти явления рассматривались им как защитные против неблагоприятных погодных условий.

Осенью 1759 г. Линней обратился к университетской администрации с предложением учредить в Ботаническом саду должность демонстратора, для исполнения обязанностей которого рекомендовал своего сына. Юноше исполнилось в это время восемнадцать лет, Демонстратор должен был вести переписку с заграничными учеными, соблюдать порядок в Естественно-историческом музее и заниматься со студентами. Рекомендуя сына, Линней не выговаривал ему жалованья, предлагая отложить оплату его работы до того времени, когда казначей университета найдет нужные средства. Оплата началась только в 1763 г., т. е. через четыре года после назначения молодого Линнея на должность. Интересно заметить, что скромное университетское жалованье выплачивалось в то время и деньгами и хлебным зерном.

Назначения сына Линней добивался для того, чтобы поставить его в необходимость повседневно заниматься ботаникой. В письме к своему ближайшему другу Бэку, относящемся к этому времени, он писал: «Если я проживу еще пару лет, я приложу все усилия для того, чтобы сделать из него ботаника, а после меня он получит мои коллекции, что принесет ему немало пользы».

В следующем году Линней получил премию Петербургской Академии наук за конкурсную работу по вопросу о поле у растений. Эта работа была прислана в Петербург под девизом «Famam extendere factis» («Делами увеличивать славу») на конкурс, объявленный Академией наук в 1759 г. Девиз Линнея был настолько общеизвестен, что его авторство ни в ком не вызывало сомнения. На публичном собрании 9 сентября 1760 г. премия в сто червонцев была присуждена Линнею за работу, названную «Sexum plantarum…» («Пол растений…»). Здесь излагалась старая идея Линнея об аналогии половых органов животных и растений и чисто умозрительное представление о том, что растения слагаются веществами сердцевинным, или медуллярным (substantia medullaris), и коровым, или кортикальным (substantia corticalis). Сущность оплодотворения, по Линнею, и состоит в соединении вещества сердцевинного с веществом коровым. Совершенно умозрительно Линней решает, что в пыльце, которая является мужским началом, заложены зачатки внешних органов растения, а в пестике, как начале женском, заложены зачатки внутренних органов. В соответствии с этим в наружных органах, например в листьях, проявляются признаки отца, а во внутренних (цветках, плодах) проявляются признаки материнского растения. Несколько его примеров гибридов, которые должны бы подтвердить эту концепцию, конечно, совсем не убедительны. Им описаны в качестве гибридных растений: вероника, живокость, ястребинка и козлобородник. Самым удивительным является первый пример. Здесь Veronica spuria рассматривается как гибрид вероники (одной из форм V. longifolia) и вербены (Verbena officinalis). Невозможно и предположить гибридизацию вероники и вербены (они относятся к разным семействам); следует заметить также, что Veronica spuria является видом, не обнаруживающим гибридную природу.

Очевидно, только высокий научный авторитет знаменитого Линнея и внешняя стройность его теории послужили ученой коллегии основанием для присуждения за это сочинение академической премии.

Нужно заметить, что в это время в Петербурге, в скромном Ботаническом саду Академии наук, находившемся в то время на Васильевском Острове, на 1-й линии, неподалеку от берега Малой Невы, работал над изучением растительных гибридов Иосиф Кельрейтер, адъюнкт Российской Академии наук. Целью его работы было экспериментальное доказательство существования пола у растений. Именно в этом году (1760) им были получены истинные гибриды между двумя видами табака, чем было положено начало ряду его работ, ставших классическими. Работы Кельрейтера были поставлены как серьезный научный эксперимент и, конечно, были несравненно выше умозрительных построений Линнея, хотя Кельрейтер, как и Линней, исходил из высказанного еще Аристотелем предположения о смешении при оплодотворении двух семенных жидкостей (мужской и женской). Это смешение по Кельрейтеру, происходит на рыльце, после чего однородная масса направляется по столбику к семяпочкам.

Работа Линнея о поле у растений, превосходно изданная по-латыни Академией наук в 1760 г., была переведена на русский язык академиком Лепехиным и напечатана в 1795 г. под названием «Разыскание о различном поле произрастений…».

В 1761 г., как это записано в автобиографии, у Линнея занимались частным образом Демидовы (за что профессору было уплачено три с половиной тысячи талеров) и американец Кун. Последний пробыл в Упсале до 1765 г., а потом стал первым профессором медицины в Филадельфии.

В том же году Линней подал докладную записку с предложением способа получения жемчуга. Это предложение принесло ему в следующем году премию в 18 тысяч талеров медной монетой, а сам способ получения жемчуга был за эту сумму передан готенбургскому купцу, который и старался наладить производство. О результатах этого предприятия в автобиографических материалах сведений нет.

В 1762 г. сейм утвердил Линнея в дворянстве, что немало льстило самолюбию Линнея, но и принесло ему некоторые огорчения. Став «благородным» человеком, с офранцуженным именем von Linne, Линней должен был позаботиться о том, чтобы иметь свой герб. У него было совершенно определенное мнение относительно того, что должно быть изображено на щите. По его мысли, нужно было представить на щите три поля — три царства природы: черное, зеленое и вверху красное; на этом должно быть помещено вскрытое яйцо, которое символизирует природу, постоянно посредством яйца возобновляющуюся. Шлем при этом должен быть увенчан линнеей, растением, носящим его имя. В инстанции, ведавшей геральдическими вопросами, желание Линнея встретило возражения. Особенные протесты вызывало требование поместить на щите вскрытое яйцо, чего на гербах не бывало. Из-за этого началась переписка и пререкания, в связи с которыми Линней с раздражением писал в одном из писем о том, что они

«разобьют яйцо и желток и сделают из всего этого яичницу- болтунью». Наконец компромисс был найден — яйцо было очень сильно уменьшено и не вскрыто, а на каждом из полей было помещено по короне для каждого из царств природы. Таким образом получился превосходный герб с девизом Линнея — «Делами увеличивать славу» («Famam extendere factis»).

В том же году вышло второе издание «Species plantarum», дополненное новыми, открытыми после выхода первого издания видами. 8 декабря того же года Французская Академия избрала Линнея своим членом. Это событие отмечается Линнеем в автобиографии указанием на то, что во Французской Академии всех иностранных членов было восемь, что «эта честь для ученых считается наибольшей и что ранее ее не был удостоен ни один швед».

Сын Линнея в следующем году (1763), когда ему исполнился 21 год, получил звание профессора. Это была, конечно, уступка требованиям знаменитого отца. Следует, однако, сказать, что жалованье профессора молодой Линней стал получать только через пятнадцать лет, т. е. после смерти своего отца, а в этом году ему было впервые назначено жалованье демонстратора в Ботаническом саду. Новое, более высокое положение сына отчасти освобождало старшего Линнея от университетских обязанностей и давало ему больше возможностей для литературной работы. Едва закончив печатание второго издания «Species plantarum», он стал работать над подготовкой шестого издания «Genera plantarum», над подготовкой к печати описания Музея королевы (Museum Reginae) и намеревался готовить к печати «Виды болезней» («Species morborum»).

Очень характерно для душевного состояния Линнея в это время его письмо, отправленное брату и сестрам в родной Стенброхульт, письмо, в котором он как бы со стороны рассматривал свою жизнь: «Я стал профессором, королевским врачом, кавалером и дворянином. Я был удостоен увидеть больше из чудесных созданий Творца, в чем я видел величайшую радость, чем кто-нибудь из смертных, живших до меня. Я послал моих учеников во все четыре части Света. Я написал больше, чем кто-нибудь другой из ныне живущих; 72 моих собственных книги находятся на моем столе. Имя мое стало известным и достигло даже до самых Индий, и я получил признание как крупнейший в моей науке. Я стал членом почти всех научных обществ в Упсале, Стокгольме, Петербурге, Берлине, Вене, Лондоне, Монпелье, Тулузе, Флоренции и недавно в Париже, где был назван в ряду восьми наиболее знаменитых людей мира. Но когда дерево достигнет своей наибольшей высоты, оно должно упасть, потому что каждый, кто достиг вершины достиг и конца (quidquid ad apicem pervenit, ad exitum properat). В прошлом году я заметил, какого возраста я достиг… Мне нужно начать приводить мой дом в порядок».

Заботы о завершении начатых ранее работ и о привлечении сына к ботанической работе и его устройстве в университете свидетельствовали о намерении Линнея «привести в порядок свой дом».

Летом следующего года Линней праздновал свою серебряную свадьбу и почти одновременно свадьбу своей старшей дочери, вышедшей за внука его старого учителя Олафа Рудбека.

С 1764 г. записи Линнея в автобиографии становятся все более и более краткими. О дальнейших событиях в его жизни более всего можно судить по его литературной деятельности и по переписке.

В заметке, относящейся в 1765 г., говорится только о том, что в этом году он работал над двенадцатым изданием «Systema naturae» и всю осень над «Ключом медицины» («Clavis Medicinae»).

В том же году из Петербурга он получил посылку со множеством растений от профессора Ивана Фалка, заведывавшего в Петербурге Медицинским садом, а ранее — бывшего его ученика в Упсале. Это было немалое приращение для гербария, тем более желанное, что в его коллекции растений из России почти не было. Посылка была доставлена в Упсалу Иоганом Бекманом, бывшим в Петербурге учителем протестантской гимназии и приехавшим в Упсалу учиться. Пробыв там около пол угода, Бекман уехал в Геттинген, где потом долгие годы профессорствовал в университете, занимаясь более всего вопросами промышленности и хозяйства. В записках Бекмана, позднее напечатанных, содержатся некоторые сведения об его встречах с Линнеем и его семьей.

По приезде в Упсалу Бекман встретил Линнея в книжной лавке: «Линней только что пришел из Хаммарбю, он был разгоряченным и потным, с запыленными башмаками и чулками. Он был небритым и одет в старый зеленый камзол, на котором висел орден. Я был немного удивлен, когда мне сказали, что это и есть знаменитый Линней».

В записи Линнея, относящейся к 1766 г., значится: «Летом 1766 года Линней был в последний раз приглашен для приведения в порядок коллекции Ее королевского Величества в Дротнингольме; он окончил первый том «Systema», замечательной работы, первая часть которой была напечатана в этом же году. Король Дании подарил ему два дорогих сочинения, а именно «Flora Danica» и «Museum Conchyliorum». Он стал также первым заграничным членом Академии наук в Тронхейме».

В следующие два года Линней занимался печатанием очередных томов «Systema Naturae». Тогда же им было принято решение построить специальное здание для хранения коллекций. Дело в том, что с течением времени его библиотека, гербарии и разного рода зоологические и минералогические коллекции разрослись до того, что жилые помещения его дома в Упсале все более ограничивались. В связи с тем, что в городе, большинство построек которого было деревянными, угроза пожара была постоянной и это грозило гибелью его коллекциям, Линней построил у себя в усадьбе в Хаммарбю специальное здание в виде музея, в котором и разместил свои сокровища. Дом этот был окончен постройкой в 1769 г. Здесь Линней работал в летние месяцы, здесь же он вел и приватные занятия с учениками. Музей Линнея нередко посещали приезжие ученые и знатные лица, интересовавшиеся натуральной историей и желавшие познакомиться со знаменитым ученым.

В записи, относящейся к 1771 г., Линней сообщает: «Король Франции сам спрашивал о Линнее. Государственный советник Карл Шефер пишет из Парижа 25 февраля об этом нижеследующее: „Во время моего визита в Версаль Король Франции неоднократно спрашивал о господине Архиатре и с чрезвычайной заботливостью говорил об условиях, в которых находится сад господина Архиатра. Его Величество собственноручно собрал семена, которые он желает послать господину Архиатру, что он выразил так: «Я думаю, что господину Архиатру будет доставлено удовольствие, если Вы передадите ему это». Было 130 видов. Король послал также и живые растения».

В этом же году было закончено и напечатано второе дополнение к шестому изданию «Genera» и второму «Species plantarum», называемое «Mantissa plantarum altera».

В автобиографии к этому же году относится запись о том, что «лучший ученик Линнея, Соландер, вернулся назад в Англию после трехлетнего путешествия вокруг Света вместе с господином Бэнксом».

Очень интересна в связи с этим запись под 1772 г. Здесь говорится о том, что доктора Тунберг и Спарман, ученики Линнея, прибыли на мыс Доброй Надежды и послали ему оттуда коллекции, а рядом сказано: «Неблагодарный Соландер, напротив, не прислал ни одного растения или насекомого из всего того, что он собрал нового на Австралийских островах».

Надо сказать, что коллекции эти принадлежали Британскому музею и Бэнксу, несшим расходы по путешествию, и тем не менее кое-что из них было в это время послано в Упсалу, тогда как Линней был приглашен в Лондон, чтобы «смотреть, крестить и называть». Состояние здоровья, однако, не позволяло ему отправиться в такое путешествие.

В том же году Линней записал, «что король Англии расположил в своем саду в Кью растения «по методу Линнея», так же как это сделал ранее король Франции у себя в Трианоне».

В 1772 г. навестил своего старого учителя геттингенский профессор Муррэй, писавший потом об этой встрече так: «В этом великом человеке я нашел ту же самую сердечность, ту же живость духа, такое же стремление собирать редкости по натуральной истории, которым я удивлялся в нем, когда он был значительно моложе и когда я слушал его лекции».

Во время бесед с Линнеем Муррэй узнал о том, что тот собирает дополнения к «Systema Naturae», и увидел экземпляр этого сочинения с многочисленными вставками. На предложение Муррэя опубликовать новое издание Линней ответил, что у него для этого нет времени, но позволил Муррэю взять с собой том и подготовить его к новому изданию. Можно себе представить радость Линнея, когда через два года, т. е. в 1774 г., вышло новое издание ботанической части его сочинения под названием «Systema vegetabilium». Это было тринадцатое издание его знаменитой «Системы», которое потом еще три раза переиздавалось уже после смерти Линнея.

В 1773 г., как и в следующем, Линней был приглашен Королевской Библейской комиссией в Стокгольм для участия в переводе того, что касалось растений, упомянутых в «Писании». Об этой поездке в столицу в 1774 г. он писал, что постарался поскорее вернуться назад в Упсалу в свой сад и к науке, а сама поездка «принесла ему больше усталости, чем путешествие по Лапландии».

В 1773 г. ему доставили много радости коллекции, присланные из южной Африки Тунбергом и Спарманом, и полученные из России посылки с семенами, собранными путешествовавшими по Сибири ботаниками академических экспедиций.

Записи, относящиеся к 1774 г., начинаются с очень интересного замечания о том, что «Папа, запретивший прежде сочинения Линнея в своих странах, назначил нового профессора, чтобы публично излагать в Риме его Систему». Тут же указывается на то, что Бюффон, жестокий критик Линнея, в ведении которого в Париже находился Ботанический сад, должен был расположить растения по его, Линнея, системе, после того как это было сделано в садах королей Франции и Англии, так же как и в большинстве садов в Европе.

Во время занятий с учениками в Упсальском саду в мае 1774 г. Линней почувствовал себя так плохо, что «не мог подняться со стула и даже повернуть головы». Он скоро оправился, но понял, что конец его приближается. В письме к своему ближайшему другу, архиатру Беку, он писал в связи с этим: «Яйцо треснуло, оно еще не совсем раздавлено, но что скрыто, то не забыто. Я отжил свое время и выполнил задачу, которую возложила на меня судьба».

Шведская Академия хотела иметь хороший портрет Линнея среди портретов своих учредителей и поручила художнику Крафту написать его. Крафт исполнил это поручение, написав в 1774 г. превосходный портрет, наиболее известный во всем мире по его репродукциям.

«Его Величество прислал к Рождеству четыре фуры с натуралиями, а именно растения из Суринама во многих сосудах с винным спиртом, собранные с цветками и плодами и положенные живыми в спирт. Линней как будто получил новую жизнь, чтобы все это на праздниках разобрать и описать», — так записано им в автобиографии. В письме к Беку он сообщает: «Во всю мою жизнь у меня не было такого приятного Рождества, как нынче».

В следующем году ему была доставлена радость присылкой коллекции растений из Капской области, собранных Тунбергом и Спарманом, и посылкой из Ост-Индии от Кенига.

«Линней хромает, едва может ходить, говорит неотчетливо, едва может писать. Просилу Короля увольнения, но Король желает, чтобы он оставался для чести Академии, так как в ней нет лиц более уважаемых; было получено удвоение жалованья и еще два двора в Хюбби для себя и детей (речь идет о праве взимания аренды с одной из ферм, принадлежавших Академии).

«Русская императрица подарила ему, как действительному члену Российской Академии наук, золотую медаль, стоящую двадцать дукатов, по случаю мира с турками.

«Хорребов и Бергер из Дании и Грюно из Гамбурга пришли как ученики. Но Линней был так болен, что едва мог с ними говорить, так как, кроме его парализованности и слабости, у него была еще перемежающаяся лихорадка».

Этим заканчиваются «Линнеевы собственноручные заметки о самом себе».

Лето 1777 г. Линней провел в Хаммарбю. Он был слаб, передвигался с чужой помощью, часто сидел в тени сада или в музее, где любовался своими сокровищами. Осенью, казалось, ему стало лучше — он мог самостоятельно сделать несколько шагов и иногда с удовольствием курил трубку. В теплые дни его возили на прогулку в экипаже. Глубокой осенью семья переехала в город. Как-то в декабре совершенно неожиданно для домашних Линней тайно от всех заставил кучера отвезти его на пригородный хутор в Сэфья. Он так долго не возвращался, что обеспокоенные его отсутствием домашние отправились на поиски и нашли его на ферме в кухне закутавшимся в овчину и сидящим перед огнем с трубкой в руках; он был очень доволен своей прогулкой. С трудом его убедили отправиться домой в город.

10 января 1778 г. в 8 часов утра Линней умер. При его кончине присутствовали жених его младшей дочери и один из английских учеников.

В запечатанном конверте им было оставлено распоряжение о похоронах: «Положить меня в гроб небритого, немытого, неодетого, завернутого в простыню. Гроб закрыть совсем, так, чтобы никто не мог видеть меня в таком плохом виде. Пусть звонит большой соборный колокол… Пусть вознесут благодарение богу, давшему мне долгие годы… Пусть мои земляки снесут меня к могиле; дать каждому из них по малой медали с моим изображением. Не устраивать поминок на моих похоронах и не принимать соболезнований».

Еще летом 1775 г. Линней указал в Хаммарбю на вяз, из которого поручил сделать ему гроб. О похоронах сохранилась запись одного из присутствовавших: «Похороны состоялись 22 января в шесть часов вечера в упсальском соборе. Были сумерки и безмолвие, мрак немного рассеивался только в той части города, где проходила медленно двигавшаяся процессия, участники которой несли факелы и фонари. Тишина нарушалась лишь приглушенным ропотом толпы и протяжным величественным гулом большого колокола. Все члены университета, его ученики, друзья и арендаторы следовали за их великим учителем. Никогда прежде не бывало такой толпы перед собором».

Место погребения у северной стены собора было отмечено в 1798 г. монументом из местного порфира с бронзовым медальоном с надписью: «Carolo a Linne Botanicorum Principi. Amici et discipuli. MDCGXGVIII» («Карлу Линнею князю ботаников. Друзья и ученики. 1798»).

Слова «Botanicorum Principi» можно перевести и как «главе ботаников»; в XVIII в. латинское слово «Princeps» обычно имело значение «князь».

Сыну Линнея в 1778 г. было 37 лет, и он уже пятнадцать лет состоял в звании профессора, помогая своему отцу в работе. Совершенно естественно поэтому он полностью наследовал в университете дело отца. К этому времени он опубликовал две небольшие работы, отчасти продолжавшие исследования отца. Теперь он написал более обстоятельное сочинение — «Дополнение о растениях» («Supplementum plantarum») и начал готовить «Третье дополнение» («Mantissa tertia»). В 1781 г. Линней младший отправился в двухлетнее путешествие по странам Западной Европы. Вернувшись из путешествия, он передал кафедру ботаники Тунбергу, возвратившемуся из восточной Азии, а за собой оставил кафедру теоретической медицины. Вскоре он, однако, заболел и умер на сорок втором году жизни. Он не был женат и не оставил детей.

По завещанию Линнея старшего, его библиотека, коллекции минералов, раковин и насекомых вместе с долей имущества были завещаны сыну; средства, которые могли быть получены от продажи гербария, должны быть переданы дочерям, причем университет имел преимущественное право на его приобретение.

Со смертью Линнея младшего все коллекционные сокровища отца и его библиотека остались на руках вдовы. Надо сказать, что вдове Линнея и незамужним дочерям была установлена пенсия.

Вдова Линнея, опасаясь того, что университет будет стремиться приобрести библиотеку и коллекции по возможности дешевле, вступила в переписку с английским ученым Бэнксом, спутником которого в путешествии вокруг Света был ученик Линнея, Соландер. Бэнкс, известный уже ученый и состоятельный человек, передал это предложение молодому ботанику Смиту, для которого его отец, богатый промышленник, и приобрел все научное имущество Линнея за тысячу гиней. Деньги были уплачены, и молодой Смит, впоследствии очень крупный ботаник, стал собственником коллекции Линнея — крупнейшего в мире гербария (19 000 листов), библиотеки в 2500 томов, коллекции насекомых, минералов и т. д., а также и архива великого ученого.

Есть указание на то, что была сделана попытка приобретения этих сокровищ для Петербургской Академии наук; попытка эта, однако, запоздала.

В октябре 1784 г. коллекции были доставлены в Лондон и помещены в Ботаническом саду в Челси (Chelsea). В биографиях Линнея очень часто сообщают, что шведское правительство, обеспокоенное утратой собраний Линнея и вывозом их в Англию, послало вдогонку военный фрегат, который якобы догнал корабль, увозивший эти сокровища, в самом устье Темзы, когда возвратить груз было уже невозможно. Как ни эффектен этот рассказ, он не имеет, по-видимому, серьезных оснований и остается вымыслом.

Через четыре года, в десятую годовщину смерти Линнея было учреждено Лондонское Линнеевское общество, задачу которого составляло: «развитие науки естественной истории во всех ее разделах и особенно естественной истории Великобритании и Ирландии». Сорок лет президентом общества был ботаник Джемс Эдвард Смит, владелец коллекций. С 1828 г. они перешли в собственность общества. Деятельность Лондонского Линнеевского общества, ставшего крупнейшим из научных обществ Англии, имеет выдающееся научное значение. Результатом этой деятельности являются сотни томов сериальных изданий общества (Proceedings, Transactions, Journal) и множество отдельных книг. Надо сказать, что немало публикаций появляется в изданиях общества и в настоящее время на основе изучения коллекций Линнея и его архива.

Кроме Лондонского общества, имя великого Линнея носят еще десять научных обществ Европы, Америки и Австралии.