Нельзя недооценивать значения энтомофилии в эволюции покрытосеменных и цветка. О выгоде насекомоопыления так много говорилось, что нет необходимости все это повторять еще раз.
В конкретных условиях она несомненна. И она не только в биологической изоляции форм, надежности, «экономичности», на которые обычно указывают, но прежде всего в том, что энтомофилия дала возможность покрытосеменным опыляться в безветреную погоду, устранив неизбежные в этом случае при анемофилии «простои». И тем не менее есть основания полагать, что значение энтомофилии как решающего фактора победы покрытосеменных переоценено. В свое время на это обращал внимание М. И. Голенкин (1927). Он указывал, что «…весьма многие покрытосеменные, играющие важную роль в природе и, что самое главное, широко распространенные по всей земле, являются анемофильными» (1959, стр. 47). Голенкин отмечал, что если рассматривать все те преимущества, которые дает энтомофилия современным покрытосеменным, то следует признать, что «многие, если не все преимущества имеются и у анемофильных растений» и что анемофилия имеет не меньшее распространение и значение, чем энтомофилия.
Эти возражения, высказанные Голенкиным в адрес распространенных представлений об исключительной, решающей роли энтомофилии в победе цветковых, могут быть дополнены обобщениями, сделанными Е. М. Лавренко при изучении эдификаторов растительного покрова: «Очень важно знание процессов перенесения пыльцы (опыления), изучение которых у нас находится почти в полном забвении. Крайне важно этот процесс изучить по отношению к эдификаторам. Основываясь на имеющихся данных об этом процессе и анализируя с этой точки зрения приведенный выше список главнейших эдификаторов растительного покрова СССР, мы должны сделать следующий интересный вывод: подавляющее большинство этих эдификаторов «вверяет» перенос своей пыльцы ветру, т. е. является анемофильными растениями» (1947, стр. 12). Между тем «эдификаторы растительного покрова, — как это подчеркивает Е. М. Лавренко, — и являются подлинными «победителями в борьбе за существование» среди растений в смысле Ч. Дарвина». «Но победа победе — рознь. Эдификаторы растительного покрова — это «победители первого ранга»» (1947, стр. 6).
Сказанное выше дает основание считать, что в современных условиях анемофилия не только имеет не меньшее значение для покрытосеменных, нежели энтомофилия, но, видимо, обладает известными преимуществами. Для попыток составить представление об условиях завоевания покрытосеменными мирового господства указанные данные могут иметь, очевидно, лишь косвенное значение. Ближе всего к условиям существования первичных покрытосеменных, по-видимому, обстановка тех горных лесов Австралазии, где произрастают древесные раналиевые — винтеровые, троходендровые, тетрацентровые и т. д. Но и в строении этих «живых ископаемых», как мы могли убедиться, немало черт, характерных для анемофильных растений.
Примеры сложно и тонко дифференцированных приспособлений к энтомофилии приводились исследователями неоднократно. Неоднократно отмечалось, что постоянство посещения цветков насекомыми сопряжено с возникновением тончайше дифференцированных взаимных приспособлений. Было вскрыто биологическое значение постоянства посещения: оно заключается в биологической изоляции форм. При этом подразумевалось, что анемофилия такими особенностями не обладает. Это последнее положение, однако, оказывается заблуждением, от которого необходимо отказаться: анемофилия обнаруживает черты весьма тонких приспособлений для осуществления перекрестного опыления и для биологической изоляции форм. Однако выражены эти приспособления у анемофилов по-другому, нежели у энтомофилов, и, может быть, поэтому они до недавнего времени в сущности почти не привлекали к себе внимания.