Пернатые хищники — дневные птицы и совы (ночные птицы) — далекие друг от друга по происхождению, но экологически близкие отряды одного класса животных.
Большинство из них плотоядны и активно охотятся на достаточно крупную (по отношению к размерам собственного тела) живую добычу — чаще на позвоночных животных. Поскольку и человек с незапамятных времен охотился на этих же животных, к хищным птицам и оценке их значимости в природе люди всегда относились с особым пристрастием. Было время, когда хищные птицы, используемые в качестве ловцов, помогали человеку на охоте, а потому ценились и оберегались, но с развитием ружейной охоты оказались ненужными; их даже начали рассматривать как вредных конкурентов и стали безжалостно уничтожать. Такое отношение было «теоретически» подкреплено просуществовавшим, например, в нашей стране до середины шестидесятых годов текущего столетия мнением о безусловной вредности хищных птиц, снижающих поголовье охотничье-промысловых млекопитающих и птиц, нападающих на домашних животных. Основано это мнение было только на том, что в питании хищных птиц встречаются пушные звери, дичь и певчие птицы.
Однако для суждения о действительном значении хищных птиц в лесных биоценозах необходимы данные о том, какие виды животных и в каком количестве поедаются ими за сезон (за год), какова численность их жертв в лесу (например, на 1 км2) и численность самой хищной птицы, которая изучается. Лишь опубликованная в 1946 г. работа голландского орнитолога Л. Тинбергена положила начало подобному строго научному анализу. Работа эта, в частности, показала, что даже такие высокоспециализированные орнитофаги, как «кровожадные разбойники» ястреба-перепелятника, за гнездовой период (32 дня) уничтожали лишь 8,4% населения домовых воробьев, 5,7% — больших синиц, 2,6% — зябликов, 2,3% — синиц-московок.
Какова же с позиций современных зоологических знаний роль хищных птиц в лесных биоценозах?
В лесах нашей страны встречаются более 30 видов дневных хищных птиц, однако численность их обычно невелика. На европейской части СССР в густых таежных лесах севера средняя плотность гнездящихся хищников составляет примерно 20 пар на 100 км2; в разреженных, перемежающихся открытыми пространствами лесах южной тайги — в 2—3 раза выше (порядка 50 пар); а в островных лесах у южной границы лесной зоны составляет до 300 гнездящихся пар на 100 км2. Примерно такая же плотность населения сов, в лесах их встречается 15 видов. Десяток видов сов, гнездящихся в лесах центра европейской части нашей страны, составляют вместе примерно 40 пар на 100 км2. Учитывая, что таким образом на каждую пару пернатых хищников приходится примерно 5—10 тыс. мышевидных грызунов, 3—7 тыс. лягушек, 200—400 гнездящихся пар птиц на 1 км2 территории (не считая пресмыкающихся, рыб и крупных насекомых, которые тоже входят в пищевой рацион ряда хищных птиц), можно, очевидно, говорить только о крайне незначительном в настоящее время их прямом воздействии на своих жертв (уничтожении части особей в популяциях).
Действительно, проведенные в различных лесных регионах центра европейской части страны исследования показали, что даже суммарное изъятие, осуществляемое за летний сезон всеми дневными хищными птицами, обычно не превышает 5—7% общего поголовья наиболее часто потребляемых видов птиц; чаще оно бывает значительно ниже. Если теперь вспомнить, что примерно 3/4 мелкой и средней величины птиц, поедаемых в основном хищными птицами, ежегодно погибают от различных естественных причин, станет ясно, что заметно влиять на естественный ход изменения численности добываемых птиц пернатые хищники не могут.
Однако столь незначительное уничтожение части поголовья птиц, на которых охотятся хищные птицы, не означает, что роль последних незначительна. Детальными наблюдениями, проведенными в последнее время, было доказано, что хищные птицы отлавливают в первую очередь и в значительно большей пропорции больных и ослабленных птиц (таких жертв просто легче поймать: обычно не более 1/3 нападений заканчиваются успешно — здоровая жертва обычно ускользает). Этим путем, с одной стороны, пернатые хищники оздоровляют популяции птиц, за которыми охотятся, а с другой, выбирая неполноценных особей, являются факторами естественного отбора, направляющим эволюцию своих жертв в благоприятную для них сторону и в конечном счете способствующим их процветанию.
К началу текущего столетия в Северной Норвегии было завершено поголовное истребление хищников, что привело к заметному увеличению численности белых куропаток (на что и была рассчитана истребительная кампания). Однако через несколько лет среди птиц вспыхнула эпизоотия кокцидиоза, начались и другие заболевания. Не отлавливаемые хищниками больные птицы в условиях повышенной численности куропаток благодаря частым контактам легко заражали здоровых. Численность куропаток стала стремительно сокращаться, стабилизировавшись еще через несколько лет на значительно более низком уровне, чем до отстрела хищных птиц.
Есть и более новые научные данные избирательного вылова хищниками больных и ослабленных животных. Например, в Забайкалье из остатков 178 сурков, найденных в гнездах хищных птиц, в трех были обнаружены возбудители чумы, тогда как ни у одного из почти 22 тыс. отловленных капканами сурков этого возбудителя не было. В начале 50-х годов во Франции в порядке борьбы с массовым размножением кроликов их заразили инфекционным миксомотозом. Вспыхнувшая эпизоотия погубила 95—99% кроликов Западной Европы. Однако на приморских низменностях Южной Испании эта болезнь так и не достигла размеров эпизоотии: многочисленные, как нигде больше в Европе, хищные птицы настолько быстро вылавливали здесь заболевших животных, что не давали инфекции распространяться.
Среди отловленных пернатыми хищниками птиц животных с физическими недостатками и увечьями оказывается больше, чем их доля в природе. Наконец, надо иметь в виду, что еще П. Л. Эрингтоном было показано, а впоследствии многократно подтверждено другими исследователями: пернатые хищники вылавливают в первую очередь «нетерриториальных» (т. е. не имеющих собственной территории, а поэтому устраненных от гнездования) в сезон размножения птиц. Таким образом, и в этом случае преимущественно уничтожаются наименее, по-видимому, ценные для популяции особи, которые в конкурентной борьбе с птицами своего вида не смогли в силу тех или иных причин отстоять право на оставление собственного потомства, и, следовательно, наименее значимые для воспроизводства популяции, а значит, и существования вида в целом.
Если в настоящее время можно считать доказанным, что пернатые хищники-орнитофаги отлавливают преимущественно больных и ослабленных (обычно с пониженной активностью) птиц, то у миофагов наблюдается иная тенденция. Так, в лесу Южной Англии обыкновенная неясыть чаще (чем они попадаются в биоценозе) ловит подвижных лесных мышей, нежели медлительных рыжих полевок. Имеются исследования, свидетельствующие, что пернатые хищники легче обнаруживают роющихся в лесной подстилке и бегающих в траве наиболее активных (а потому сильнее демаскирующих себя) мышевидных грызунов, среди которых преобладают взрослые зверьки (чаще самцы, разыскивающие самок), имеющие, таким образом, наибольшие шансы угодить в когти к дневному или ночному хищнику. Если это будет подтверждено более точными количественными исследованиями, то станет очевидным, что птицы-миофаги, избирательно отлавливая в сезон размножения производителей популяции, чрезвычайно существенно влияют на колебания численности мышевидных грызунов.
Охотясь на мышевидных грызунов, пернатые хищники истребляют значительную часть особей в популяциях. Кольцеванием грызунов и последующим подсчетом колец, обнаруженных в гнездах поедающих их хищников, было установлено, что совы за 19 дней уничтожили 3,3% населения этих зверьков.
Аналогичными исследованиями Н. И. Калабухова и В. В. Раевского (1933, 1935), проведенными на Северном Кавказе, было показано, что зимой охотящиеся около скирд соломы совы (Б. К. Фенюк 5 марта 1933 года на маршруте в 18 км встретил 34 совы, 2 луня, 5 зимняков и 4 пустельги) уничтожали 1,4—1,0% окольцованных домовых мышей каждые сутки. За 22 дня было истреблено 9/10 зверьков на небольшом участке, где охотились совы. Однако после того, как число обитающих в скирдах мышей сильно уменьшилось, темпы уничтожения их резко снизились: за последующие 16 дней число мышей понизилось всего на 0,8%, после чего совы откочевали.
В лесостепи восточной части Воронежской обл. основные миофаги — канюк и обыкновенная неясыть — за год вылавливали до 10—15% населения мышевидных грызунов при их высокой численности; при низкой они переходили на питание другой добычей. При высокой численности водяной крысы (до 20 тыс/км2) в Барабинской низменности охотящиеся здесь большой подорлик, черный коршун, канюк, полевой лунь, пустельга и болотная сова уничтожили за летний сезон около 7,5% особей в популяции этого грызуна.
На севере США (в штате Мичиган) 6 видов дневных хищных птиц и 4 вида сов за осень и зиму уничтожили 26% населения пенсильванской полевки, 22% белоногих хомячков, 5% белок, около 5% птиц и т. д. В лесу близ Оксфорда (Англия) серые неясыти за любой двухмесячный период года изымали 20—30% численности (на данный момент) рыжих полевок и 18—46% лесных мышей.
Приведенные цифры достаточно существенны, и некоторые исследователи поэтому даже считают, что хищники — фактор, определяющий динамику численности мышевидных грызунов. Есть мнение, что смертность лесных полевок вызывается в основном совами.
Регуляторная роль пернатых хищников, вероятно, значительна (во всяком случае по отношению к мышевидным грызунам), так как в отличие от мелких насекомоядных птиц, из года в год имеющих более или менее стабильную величину кладки и достаточно прочно связанных с определенными территориями, где плотность их населения, за исключением времени пролета, колеблется слабо, дневные и ночные хищные птицы проявляют очень четко выраженную численную реакцию на изменение количества основных своих жертв. Так, на европейском Севере у границы тайги и тундры в годы массового размножения лемингов («леминговые» годы) у бородатой неясыти в кладке бывает до 7—9 яиц, у ястребиной совы — 11 — 13, у филина — 6 яиц. В годы, когда грызунов мало, число яиц в кладках бывает в 2 раза меньше, а в годы вымирания лемингов хищные птицы совсем не размножаются. Кроме того, в ряде случаев (что бывает не так уж и редко) при взаимодействии пернатых хищников с мышевидными грызунами движение численности и «хищника», и «жертвы» осуществляется синхронно. Способность хищника быстро и с минимальной задержкой наращивать свою численность в ответ на увеличение плотности населения мышевидных грызунов свидетельствует о его эффективной регуляторной роли, обусловливающей уменьшение размеров флуктуации численности жертв, стабилизирующей их популяции.
Таким образом, значение пернатых хищников в лесных биоценозах определяется не столько качественным составом и количеством уничтоженных жертв, среди которых обычно преобладают грызуны, сколько тем, что они служат важнейшим фактором стабилизации уровня численности населения, поведения и фенотипа (внешнего облика) основных жертв — высших позвоночных животных. В естественных условиях отношения между пернатыми хищниками и их жертвами в лесу так сбалансированы в результате сопряженной эволюции (многотысячелетнего сосуществования, во время которого непрерывно происходила и сейчас происходит «подгонка» — взаимное приспособление друг к другу), что говорить о вреде или пользе хищных птиц бессмысленно. Они необходимы природе, нужны лесу.
Совсем другая ситуация складывается на антропогенно преобразованных территориях, где хозяйственная деятельность человека резко изменяет трофические связи в сообществах. Например, в полезащитных посадках леса или в лесопитомниках поселившиеся здесь миофаги — канюк, пустельга, болотная и ушастая совы — полезны, так как, поедая мышевидных грызунов, защищают деревца от уничтожения вредителями, сберегают посадочный материал и труд человека. Несомненно, полезны для человека и пернатые хищники, которые гнездятся в лесу, а охотятся на прилегающих нивах, где ловят мышевидных грызунов и тем защищают урожай зерновых культур (канюк, пустельга и многие совы). Чем больше птица выловит мышей, полевок и других зверьков, уничтожающих плоды труда земледельца, тем она полезней. Например, в условиях Московской обл. один выводок канюков уничтожает за лето 1 тыс. полевок (а зверек съедает за год примерно 1 кг зерна). Несложные подсчеты показывают, что масса сбереженного одной семьей канюков хлеба составляет примерно 500 кг! А это в условиях Подмосковья — урожай зерна почти с 0,5 га. Таким образом, деятельность десятка пар канюков, обычно охотящихся на полях среднего по размерам колхоза, равноценна нескольким лишним гектаром хлебной нивы!
В то же время ястреб-перепелятник, поселившийся в парке, где ведется привлечение насекомоядных птиц, ястреб-тетеревятник (или другая достаточно крупных размеров хищная птица), обитающий рядом с птичьим двором, прудом с утками или зверофермой, — не желательные соседи. Деятельность таких особей, специализирующихся обычно на добывании разводимых человеком животных, конечно, должна быть оценена как вредная. И дело не в том, что в этом последнем случае проявилась «вредность» хищника, просто хищные птицы предпочитают, как правило, наиболее многочисленные и доступные виды жертв.
Таким образом, трофические связи отдельных хищников сильно изменяются в зависимости от условий окружающей среды. Поэтому оценки их биоценотической роли в жизни леса и хозяйственного значения должны делаться применительно к конкретным территориям и населяющим их биоценозам. В свете современной популяционной экологии ни один вид птиц не может считаться ни вредным, ни полезным. Не вид, как такой, в лице его отдельных представителей вреден или полезен, а население данного вида (т. е. совокупность живущих в данный момент и на данной территории особей оказывает суммарное воздействие на объекты питания, может быть либо вредно, либо полезно, либо, что часто бывает, просто безразлично.
Хозяйственная деятельность людей вносит значительные изменения в условия существования лесных животных, в том числе и пернатых хищников. Даже не преследуемые в настоящее время многие хищные птицы просто не выносят беспокойства со стороны человека (соседства с отдыхающими, работающей в лесу техникой и т. п.), особенно в период гнездования — эффективность размножения у них в таких местах крайне низка. Некоторые хищные птицы (канюк, ястреба, некоторые совы) довольно легко переносят умеренные антропогенные преобразования ландшафтов и достаточно терпимы к фактору беспокойства (хозяйственные работы, пастьба скота, сбор грибов и ягод и т. п.). Их численность в последние годы возрастает, хотя и очень медленно. В целом же в лесах Советского Союза, особенно антропогенно освоенных, произрастающих на европейской части страны и на Урале, численность подавляющего большинства видов пернатых хищников низка. Например, на 1000 км2 лесов здесь можно встретить одну пару беркутов и лишь в немногих местах. Говорить в этих условиях о каком бы то ни было хозяйственном значении редких хищных птиц, очевидно, бессмысленно, но их следует охранять как бесценный дар эволюции жизни на нашей планете, памятник природы.