Несмотря на обилие сведений о ходе роста насаждений в зависимости от типов леса, до настоящего времени сводных данных по этому вопросу нет, и нам неизвестны даже попытки составить таблицы хода роста по типам леса или сформулировать какие-либо самые общие закономерности.
Причиной подобного состояния дел является, прежде всего, пестрота и несовершенство типологических классификаций, применяемых при таксационных исследованиях, а также недостатки применяемой типологами методики таксационных исследований.
На пути улучшения затронутой проблемы немаловажным препятствием являлось также убеждение многих лесоводов во всеобщности типа кривых хода роста по бонитетам, якобы имеющих для всех древесных пород и всех местообитаний одинаковую форму. Это равноценно убеждению в нетипичности, случайности точно установленных многими лесоводами изменений бонитетов с возрастом насаждений, переходов их из одного класса бонитета в другой. Еще до сих пор многие убеждены в том, что отклонения от типичного параболического хода роста в высоту, наблюдаемые в первые два-три десятилетия жизни насаждений, обязаны только разной густоте молодняков, случаям угнетения подроста верхним пологом насаждения, влиянию заморозков на лесосеках, семенным или порослевым происхождением, а отклонения в бонитете, происходящие в старом возрасте, связаны якобы только с полнотой насаждений, чаще всего пониженной, а потому вызывающей падение прироста в высоту. Хотя эти причины несомненно имеют место, тем не менее существуют и другие, еще более типичные для природы леса причины, отклоняющие кривые хода роста от табличных данных. Однако они зачастую недооцениваются из-за преувеличения перечисленных выше влияний.
В 1924 г. нами были произведены сравнительные исследования хода роста естественного семенного дуба из свежих и влажных дубрав дачи Красное Тростянецкого лесничества Харьковской области которые убедили нас в разнотипности кривых хода роста, свойственных этим двум дубравам. Приведены кривые их хода роста в высоту, показывающие, что свежая дубрава плато имеет почти типичную для таблиц хода роста кривую параболы, в то время как влажная дубрава, свойственная тальвегам балок с близкими грунтовыми водами (2—3 м), характеризуется «сигмоидальной» кривой, имеющей в молодом возрасте (до 30—40 лет) депрессию, а в дальнейшем — крутое восхождение. На протяжении своей жизни анализированные деревья меняли свое место в шкале бонитетов; деревья из свежих дубрав — от I до II, из влажных дубрав — от III до Ia.
Подобный же ход роста в высоту для свежих дубрав Тульских засек (Подгородное лесничество) и влажных дубрав Буда-Кошелевского лесничества (южная Белоруссия) установил проф. Б. А. Шустов (1909). Судя по описанию почв и почвенного покрова, приведенному Б. А. Шустовым, дубрава Подгороднего лесничества является типичной свежей (D2) со снытевым покровом на темносером лесном суглинке и глубоким уровнем грунтовых вод. Влажная дубрава Буда-Кошелевского массива характеризовалась покровом из кислицы (Oxalis acetoselbp.) и подзолистыми почвами на суглинках с близким уровнем грунтовых вод. Как видно из графика, различия между упомянутыми дубравами совершенно аналогичны различиям изученных нами Тростянецких дубрав. Разницу хода роста в молодом возрасте Б. А. Шустов объясняет тем, что буда-кошелевский дуб в молодости испытал угнетение, появившись в качестве подроста под пологом материнских насаждений.
В связи с неясностью причин различного хода роста насаждений свежей и влажной дубравы в том же 1924 г. мы заложили три пробные площади в культуре дуба, созданной в 1901 г. в кв. 27 современного Краснянского лесничества. Упоминаемая культура расположена на трех элементах рельефа: на карнизе плато, на западном склоне и в тальвеге балки. В исходный момент исследования, в 1924 г., типы леса, если судить по составу травяного покрова, характеризовались амплитудой от свежей дубравы (D2) на карнизе склона и в верхней части этого последнего до сырой дубравы (D4) в ее тальвеге. В последнем случае почва была в течение всего лета переувлажненной; в покрове наряду со снытью было много болотной спиреи (Filipendula Ulrriana), пальмовидного мха (Climacium dendroides) и других гигрофилов. Профиль высот дуба в это время (в 23-летнем возрасте) был пропорциональным рельефу: наибольшие высоты были свойственны плато и верхним частям склонов, а наименьшие — тальвегу балки; иными словами, профиль насаждений не «сглаживал» балочный рельеф, как это свойственно старым дубравам, а, наоборот, утрировал его. Фенологические наблюдения показали, что заморозки в этом случае не выступали в качестве причины отставания роста посадок в тальвеге балки.
Наблюдения над упомянутой культурой в течение трех десятков лет привели нас к очень важным выводам. За это время культуры достигли 53-летнего возраста. В возрасте 30 лет дубняк в тальвеге обогнал дубраву плато, а в возрасте 50 лет также и дубраву нижней части склона, вышел на первое место не только по приросту в высоту, но и по обшей высоте, т. е. по бонитету.
Особенного внимания заслуживает следующее характерное обстоятельство: на протяжении периода наблюдений состав травяного покрова во всех элементах рельефа последовательно менялся в сторону его ксерофитизации. Уже в 1935—1936 гг. в тальвеге исчезли таволга и мхи, получили преобладание высоко растущая сныть с примесью ряда дубравных мезо-гигрофилов. Участок по признакам покрова относился теперь к влажной дубраве. Аналогичные сдвиги в других местах привели к тому, что в покрове верхней части склона и карниза плато сныть исчезла, преобладание получила волосистая осока. Теперь выяснилось, что это крайнее звено относится к сухой (D1), а не к свежей дубраве.
Критерием для установления гигротопов являются признаки насаждений в их спелом возрасте. Повышенная гигрофильность покрова в фазе молодняка вполне понятна, так как в это время почва содержит значительное количество влаги, накопленной в предшествовавшей фазе вырубки, а также в последующий период, пока приход влаги в известной мере еще превышал ее расход на испарение. В фазе жердняка благодаря усиленной транспирации насаждений избыток влаги удаляется и упомянутые сдвиги в сторону ксерофитизации покрова сказываются наиболее ярко.
Становится ясным, что в качестве главной причины подавленного роста дуба в тальвеге на протяжении первых 15—20 лет выступает избыток влаги, затрудняющий почвенную аэрацию. В последующем условия исправляются самим же насаждением, которое удаляет избыток влаги и растет в дальнейшем по кривой I и Ia бонитета, как это и полагается на почве богатой и оптимально (для дуба) обеспеченной влагой (D3). Иными словами, почвы, начиная по крайней мере с влажного гигротопа дубравы (D3) и более увлажненных, после рубки леса переживают избыточное увлажнение, частично даже заболачивание, которое в дальнейшем устраняется расходованием влаги, производимым новым поколением леса. Следовательно, сдвиг состава травяного и мохового покрова на лесосеках и в молодняках в сторону, характерную для более влажных гигротопов, является закономерным явлением и должен быть принят во внимание при установлении гигротопов.
Для сухих и свежих дубрав свойственна параболическая кривая хода роста, тем более крутая по подъему в первые годы жизни и падению в последующие, чем суше местообитания. Для влажных и сырых гигротопов свойственна сигмоидальная кривая со слабым ростом в первый период жизни, крутым подъемом в среднем возрасте и более поздним затуханием прироста в высоту. Поскольку, параболический тип кривых является основой таблиц хода роста «нормальных» насаждений, сам собою напрашивается вывод, что таксационные данные свежих типов леса и были положены в основу упомянутых таблиц. Так поступил, например, виднейший представитель лесной таксации Б. А. Шустов (1909), отбросивший в конечном итоге специфику влажных дубрав Белоруссии и построивший свои таблицы бонитетов семенных дубовых насаждений по кривым хода роста дуба из Тульских засек, т. е. на основе пробных площадей, заложенных им в свежих дубравах лесостепной зоны. Кривые этих последних были ближе к традиционной параболе, не находились с ней в таком резком противоречии, как кривые хода роста дубрав Буда-Кошелевской дачи.
Не являются ли упомянутые объективные закономерности хода роста дуба по гигротопам общими и для других древесных пород, например, для сосны и ели? Для ответа на этот вопрос мы не располагаем сколько-нибудь исчерпывающими данными. Приведем данные В. Г. Российского о ходе роста сосны в крайних ее гигротопах — сухом и заболоченном (влажном или сыром) бору. Цитируем их по Г. Ф. Морозову (1930а).
Приведенный пример говорит о том же, что и все ранее упомянутые примеры: при недостаточном увлажнении ход роста в высоту в первый период жизни идет по кривой более высокого, а во второй период — более низкого бонитета, а во влажных и избыточно увлажняемых местообитаниях наоборот. Только в последнем случае речь идет о сосне. Можно ожидать подобной же закономерности и для еловых насаждений даже в условиях севера. Это объясняется тем, что в менее увлажненных местообитаниях ель находит для себя лучшие тепловые условия, особенно в первый Период жизни.
Упомянутые факты указывают на необходимость изучения хода роста насаждений по типам леса и построения таблиц хода роста для каждой породы на основе эдафической сетки. Чем скорее мы отойдем от старых таблиц, основывающихся на предвзятых однотипных кривых хода роста и являющихся продуктом субъективной графической интер — и экстраполяции, обезличивающей как раз ту специфику хода роста конкретных насаждений, которая наиболее ярко отражает биологию пород и особенности среды, тем скорее мы сможем предложить лесному хозяйству и лесоустройству более надежную основу для точной оценки производительности насаждений, правильного установления оборотов рубки, систем рубок главного пользования и ухода за лесом, приемов возобновления насаждений и мелиорации почв в лесном хозяйстве.