Рассмотрим более подробно вопрос о том, какое значение могут иметь животные в культурных ландшафтах.
Надо ли беречь животный мир этих ландшафтов и стремиться обогатить его, или звери, птицы и всякая другая живность нетерпимы по соседству с человеком, не нужны ему? Может быть, даже наличие животных в культурном ландшафте — это своего рода пережиток докультурной стадии ландшафта, свидетельство его недостаточной еще «культурности»?
Человек тратит много сил и средств для того, чтобы удалить из сельскохозяйственных ландшафтов некоторые постоянно живущие в них виды животных, скажем, сусликов, вредных насекомых. Следовательно, какое-то основание для последнего предположения есть. Но можно ли распространять это негативное отношение к отдельным немногим видам животных на весь животный мир, живущий в соседстве с человеком?
Хотя мы только что сказали, что отрицательное отношение к некоторым животным в культурных ландшафтах оправдано, тем не менее эта оправданность относительна. Ибо наличие в культурных ландшафтах вредных для хозяйства человека животных есть свидетельство нашего неумения правильно, т. е. рационально, организовать преобразуемый им ландшафт. Между тем в ландшафтах, подчиненных регулирующему действию человека, вполне возможно и нужно создать условия, автоматически исключающие размножение вредных и болезнетворных организмов до степени, которая была бы опасной для человека.
Предотвратить появление в культурных ландшафтах нежелательных видов животных мы пока еще не можем, и в значительной степени потому, что до последнего времени мало обращали внимания на эту сторону дела. Люди веками изменяли ландшафт, воздействуя на какое-либо одно из его свойств, и оставляли вне своего внимания перспективу неизбежного изменения других его свойств. В результате появляются вредители, с которыми приходится вести борьбу. А эта борьба «в лоб» не дает полного эффекта.
Во всяком случае можно уверенно сказать, что животные-вредители в преобразованных ландшафтах отнюдь не являются «обязательными» сочленами их фауны. Это порожденное человеком свойство ландшафта (конечно, непреднамеренно) им же может быть и ликвидировано. Один из хороших примеров, подтверждающих подобную возможность, — Докучаевские лесные полосы бывшей Каменной степи. Ландшафт Каменной степи, как уже говорилось, приближается к рациональному.
В начале книги, чтобы объяснить читателю наш интерес к животным культурных ландшафтов, вкратце рассматривался вопрос о значении животного мира в жизни биосферы, с тем чтобы подвести читателя к мысли, что животные представляют собой необходимый компонент каждого природно-территориального комплекса. Если напомнить при этом, что многие животные способствуют повышению плодородия почвы, можно подойти уже к роли животных в ландшафте культурном, сельскохозяйственном во всяком случае.
Общих положений, однако, недостаточно, следует разобрать некоторые вопросы более конкретно.
Начнем с голубей, птиц, которые сопутствуют человеку с ранних этапов развития человеческого общества, точнее, с появления примитивного земледелия. Ныне голубь — обычный элемент фауны городов, достигающий в некоторых из них весьма высокой численности. Главное для этих птиц — наличие в постройках гнездовых убежищ, корм, а еще — отношение к ним человека.
Голуби — это эстетика города и в известной мере индикатор отношения людей к животным. Горожане с большой любовью оберегают голубей, подкармливают, выхаживают больных и «пострадавших» птиц. Эти птицы как символ мира — обязательные участники многих массовых мероприятий, например международных фестивалей молодежи.
Однако надо учитывать и другие стороны явления. При слишком высокой численности голубей положительные качества этого компонента фауны городского ландшафта теряют свое значение, и заметными становятся иные, отрицательные, и в частности противоэстетические, их качества.
Проследим, для примера, за изменением численности голубей в Москве. В дореволюционное время их было в городе немало. Птицы имели достаточно мест для гнездования и много корма. Поскольку город в то время обеспечивался гужевым транспортом, то много пищи находилось у фуражных складов. Кроме того, на некоторых площадях города каждый прохожий мог купить горсть-другую моченого гороха и бросить его привыкшим уже к такой подкормке птицам.
Затем наступил длительный период, когда голубей в Москве и других крупных городах нашей страны практически не стало. Хорошее исключение в этом отношении представляла в послевоенные годы Рига. С тех пор положение существенно изменилось. Сначала в лучшую сторону — голуби в городах появились, потом в худшую — их стало слишком много. Указывали, и с должным основанием, на то, что голуби становятся источником антисанитарии. Они портят фасады домов, могут быть причиной некоторых заболеваний человека. И уж, конечно, нельзя признать эстетичным, а тем более гигиеничным, когда голуби, уверенные в своей безопасности, садятся в парках культуры и отдыха на столики в кафе, расхаживают по ним и пачкают.
Нет также ничего эстетичного в облике больного, слабого или увечного голубя. В дикой природе такие неполноценные птицы быстро и с пользой для всей популяции отсеиваются в результате естественного отбора. В городах, при содействии человека, они выживают и влачат потом жалкое существование.
Аналогичная картина наблюдается и во многих других городах. В Венеции, например, на знаменитой площади св. Марка держится постоянно около 150 тысяч голубей. Миллионы туристов обязательно хотят сфотографироваться среди этих птиц. Однако установлено, что голуби в Венеции небезопасны в санитарном отношении, кроме того, они наносят вред достопримечательностям города. Власти Венеции пришли к решению о необходимости очистки площади св. Марка от голубей. С 1974 года прекращена продажа на этой площади корма для голубей, а кроме того, намечено с помощью стерилизующих веществ резко сократить прирост численности этих птиц.
Конечно, голубей в городах следует сохранить. Но численность их должна быть ограничена в разумных пределах, для каждого города своих.
Останавливаясь на вопросе о городских голубях, хотелось показать, как много в оценке значения диких птиц случайного и зависящего от частных причин, что нет абсолютно полезных, «желательных» животных, так же как, видимо, нет абсолютно вредных, нежелательных. Оценка зависит от ряда условий: места, времени, численности. Градация: много — вид из безразличного становится полезным, желательным; очень много — вид отягощает наши угодья, становится нежелательным. Однако избежать этого вполне возможно.
Указанная градация полностью применима и к обыкновенному скворцу. Конечно, скворцы полезны и когда их мало. Однако польза в этом случае, естественно, невелика. Чтобы она стала заметной, число скворцов в наших угодьях надо было увеличить путем привлечения их в искусственные гнездовья, что успешно осуществлялось во всех странах Европы в течение нескольких десятилетий. В результате скворцов стало так много, что в странах Средиземноморья и в южных частях нашей страны эта птица должна быть признана вредной (во всяком случае в конце лета и начале осени, когда там скапливаются скворцы, прилетевшие с севера). Поэтому дальнейшие работы по привлечению скворцов не должны осуществляться. Надо больше обращать внимание на синиц, мухоловок и других мелких дуплогнездников.
Теперь о воробьях — домовом, полевом, черногрудом. Домовый воробей в некоторых городах представляет собой самого многочисленного члена фауны среди наземных позвоночных. В северной части своего ареала этот вид должен быть признан полезным. Он основной защитник зеленых насаждений городов от насекомых вредителей. Вреда же от него в жилых кварталах нет, хотя надо помнить, что у зерновых складов воробьи нежелательны. Они могут заносить туда на своих лапках и в оперении вредных амбарных клещей. Но в целом как домовый, так и полевой воробьи на севере полезны.
В южных частях области распространения воробьев, т. е. в зонах лесостепи и особенно степи, положение иное. Чем дальше к югу, тем больше воробьев селится по оврагам, где они имеют контакты главным образом с посевами. При этом там наблюдается сезонная изменчивость питания воробьев. В мае — июне, во время вывода птенцов, они истребляют вредных насекомых, осенью, зимой и ранней весной уничтожают большое количество семян сорняков. А вот во второй половине лета воробьи наносят серьезный ущерб урожаю проса, подсолнуха, конопли и других ценных сельскохозяйственных культур. Этого терпеть нельзя. На Северном Кавказе и в Закавказье, в Южном Казахстане и в Средней Азии особенно вредны черногрудые воробьи, численность которых должна быть резко ограничена.
Однако роль разных видов воробьев в биоценозах недостаточно еще выяснена (и тем более географические различия этой роли), чтобы вынести обоснованное суждение о их дальнейшей судьбе. Показательно, что опыт полного истребления воробьев в Китайской Народной Республике (там водятся полевые воробьи) привел к отрицательным результатам в сельском хозяйстве. Через несколько лет пришлось воробьев закупать в Монгольской Народной Республике и выпускать там, где их недавно еще истребляли. Здесь, очевидно, сказалось правило численности. Не замечаемая ранее полезная деятельность воробьев выявилась сразу, как только этих птиц не стало.
Стрижи и разные виды ласточек безусловно полезны. Попытки избавиться от гнезд ласточек по гигиеническим соображениям, которые были предприняты в некоторых санаториях, не могут быть признаны обоснованными.
В культурных ландшафтах несомненно нужны все певчие насекомоядные птицы. В трудную пору их надо поддерживать: зимой подкармливать, весной обеспечивать искусственными гнездовьями. И утки на прудах большого города нужны, и лебеди.
Не надо забывать при этом и об огромном воспитательном значении, которое имеет, при правильной постановке дела, забота о наших пернатых соседях в культурном ландшафте. Идея дружбы человека с животными, большого нравственного воздействия на человека общения его с природой прекрасно разработана С. В. Образцовым в созданном им совместно с Р. Рытченковым кинофильме «Кому он нужен, этот Васька» (Центрнаучфильм, 1973).
В парках, лесах и в поло птицы имеют большое значение как истребители насекомых-вредителей, а хищные птицы — и как истребители мышевидных грызунов. Впрочем, здесь нет надобности повторять известное из других источников о хозяйственном значении птиц. Можно сказать только, что наличие пернатых друзей в культурных ландшафтах — это один из признаков его «нормальной» структуры и нормального функционирования.
Менее ясен вопрос о наших четвероногих соседях. В то время как птицы проявляют иной раз тенденцию к довольно безобидному нахлебничеству, млекопитающие склонны к паразитизму. Следует иметь в виду здесь таких амбарных вредителей и распространителей серьезных заболеваний человека, как серые крысы; на полях вред урожаю наносят мыши и полевки, а в южных частях пашей страны также суслики.
В отличие от птиц млекопитающие в культурных ландшафтах менее заметны. Конечно, каждый забредший в город лось или забежавший кабан виден всем. Но мелкие млекопитающие ведут очень скрытный и притом ночной образ жизни. О их существовании мало кто знает. В силу этого отпадает и один из таких серьезных критериев оценки значения многих животных, как эстетика.
Наиболее привлекательный представитель млекопитающих в культурном ландшафте, главным образом, конечно, в городах,— это белки. Люди относятся к ним благожелательно, нередко подкармливают их, и эти милые животные ведут себя по отношению к человеку доверчиво. У большинства людей при виде безбоязненно приближающегося к ним живого существа возникает,
можно сказать, чувство ответственности за это доверие, стремление его оправдать. Но есть люди, у которых проявляется какое-то недостойное культурного человека стремление показать свое «превосходство», власть над всем живым. Если в пределах досягаемости оказалась птица, белка или даже самая обыкновенная собака, такие люди считают своим долгом обязательно вспугнуть, а если есть возможность, то и подшибить камнем или палкой. С такими «проявлениями», естественно, следует бороться.
Конечно, нашим покровительством должны пользоваться рукокрылые, или, как их обычно называют, летучие мыши. Эти удивительные создания природы, обладающие радаром, который стал известен человеку только в самое последнее время, живут в умеренном поясе исключительно за счет летающих в воздухе насекомых. Они издавна селятся на постройках: разрушенных, полуразрушенных и жилых. Много летучих мышей живет в пещерах. В настоящее время большая угроза существованию многих видов рукокрылых возникает из-за того, что пещеры стали для них ненадежным приютом. Для удобства туристов многие из них постоянно освещены. И вот в знаменитой Бахарденской пещере в Туркмении, где в конце 30-х годов было зарегистрировано около 150 тысяч крупных летучих мышей (длиннокрылов), сейчас осталось около 5 тысяч. В городах и селах летучие мыши нередко подвергаются неразумному преследованию.
Рукокрылые — один из очень полезных и интересных компонентов фауны позвоночных культурных ландшафтов. К ним надо относиться бережно. Пожалуй, следует упомянуть здесь яркий пример полезного значения рукокрылых. Несколько лет назад во Франции, в департаменте Арьеже, был массовый налет вредных ночных бабочек. Ожидались самые наихудшие последствия для садов и огородов. Однако ночная «работа» летучих мышей привела к тому, что сады были избавлены от грозящей им опасности.
А ведь летучие мыши не просят у человека ничего. Для них не надо устраивать подкормочные столики зимой, развешивать или расставлять искусственные убежища. Требуется только одно — не мешать им жить: не разрушать их убежища, не преследовать животных.
Ежи на огороде нужны, так же как и жабы. Каменная куница, поселившаяся на чердаке, тоже полезна. В целом поддержки заслуживают все животные, которые ищут себе приюта вблизи человека, но, конечно, в том случае, если их соседство с человеком не приносит ему вреда.
В связи с этим следует предостеречь читателя от засорения фауны культурных ландшафтов бездомными кошками и собаками. К сожалению, встречаются еще такие «любители животных», которые обзаводятся собакой или кошкой, иногда несколькими, а потом теряют к ним интерес, не кормят, не заботятся о них и иной раз даже просто выгоняют на улицу.
В фауне культурного ландшафта появляется новый, не из дикой природы сочлен — одичавшее животное. Вот оно действительно не нужно ни в городе, ни в деревне. Более того, такое животное вредно.
Во многом бездомные кошки виноваты в том, что фауна пернатых около человека бывает нередко значительно беднее. В частности, обилие коноплянок в природных кустарниковых бордюрах около здания Московского университета на Ленинских горах было связано, по-видимому, с тем, что все жильцы нового здания держали своих четвероногих любимцев в прямом смысле при себе. Бродячих кошек не было, и птицы не имели врагов. Каждый, кто завел себе кошку или собаку, должен следить за животным и не пускать его на волю на «подножный корм».
Пожалуй, есть смысл сказать здесь о том, что происходит в США, где содержание разнообразных «домашних» животных приобрело в последние годы поистине американский размах. В домах там держат теперь все, что можно купить: одни — карликовых пони, другие увлекаются обезьянами — беломордыми мармозетками, самыми разнообразными птицами, крокодилами, известны даже любители змей. Главное же в том, что многие из этих домашних любимцев ускользают потом от хозяев, а нередко просто надоедают им и получают затем «волю» в чуждой для этих животных стране. В результате фауна культурных ландшафтов оказывается загрязнена совсем нежелательными видами животных. В некоторых реках Северной Америки появилась таким образом опасная для зашедших в воду наземных животных и даже для человека рыба — пирания. Реки Северной Америки «осваиваются» аллигаторами, в рощах появились вредные для фруктовых садов попугаи, а в одном многоквартирном доме обосновалась анаконда, приводившая всех его жильцов в ужас.
Все это говорится для того, чтобы еще раз напомнить читателю, что с природой надо быть осторожным. В частности, не следует проявлять усердия ни в истреблении животных, которое очень часто оказывается неоправданным, ни в чрезмерной их поддержке. И особенно надо предупредить против самочинного, вольного или невольного, «обогащения» фауны. Все хорошо на своем месте и не в чрезмерном количестве. Регуляцией численности животных в культурных ландшафтах должны заниматься специалисты.
И есть еще один аспект значения фауны культурного ландшафта, важный в хозяйственном отношении. На многие виды зверей и птиц издавна ведется промысловая, а в последнее время все в большем масштабе любительская охота. Однако в густонаселенных районах нашей страны охотиться практически негде, как только в культурных ландшафтах — сельскохозяйственных и лесных. Опыт таких стран Центральной Европы, как Чехословакия, Венгрия, Югославия, наглядно демонстрирует, что интересы сельского хозяйства, а тем более лесного вполне совместимы с интересами хозяйства охотничьего. При умелом ведении дела земли колхозов и совхозов могут давать значительную охотничью продукцию. И таким образом производительность культурного ландшафта становится выше. Именно это имеют в виду, когда говорят, что культурные ландшафты, дающие и сельскохозяйственную и охотничью продукцию, следует признать более рациональными, чем ландшафты с односторонней хозяйственной ориентацией.
Итак, культурные ландшафты существуют, и с течением времени площадь их увеличивается. По своему характеру (структуре и функционированию) они все больше приближаются к истинно культурным, рациональным. Подобные ландшафты не должны возникать стихийно, без направленной регуляции со стороны человека, которая может быть эффективной при условии, если учтены взаимодействия всех компонентов внутри ландшафта и их значение. Один из этих компонентов — животный мир. Надеемся, пройдет не так много времени, и наука сможет разработать схемы рациональных структур ландшафтов, в которых будут найдены место и мера каждого из его компонентов, в том числе и каждого вида животных. Но это будет еще не сегодня и не завтра. А пока надо бережно относиться к природному окружению и не стремиться «улучшать» животный мир культурного ландшафта, если нет конкретных научно обоснованных рекомендаций.