Все животные, о которых упоминалось до сих пор, при всем своем разнообразии имеют между собой одну общую черту: они обладают более или менее совершенными ядовитыми приборами, будь то ядовитые железы с жалом, крапивные органы, невооруженные кожные железы или приспособление для выпрыскивания собственной крови.
Если насекомое почему-либо потеряет способность выпрыскивать свою ядовитую кровь, то в таком животном мы будем иметь дело уже с новым характером ядовитости. Кровь всегда остается в теле насекомого; ее ядовитостью последнее не может пользоваться для собственной защиты с таким удобством, как ядовитыми приборами, так как яд насекомого может действовать лишь в том случае, когда его обладатель будет съеден.
Все животные такого сорта не имеют никаких особых ядовитых органов, но содержат свойственные им ядовитые вещества в разных частях тела, например, в крови, в половых железах и т. п.; яды их отравляют при употреблении соответствующих животных в пищу. Под такое определение ядовитости, строго говоря, могут подойти очень многие животные. Вероятно, у каждого живого существа найдутся в теле составные части, которые могут отравить то или другое животное. Эта мысль будет ясна из следующих примеров. Не нагретая сыворотка крови ежа ядовита для морских свинок, если будет впрыснута им под кожу. Равным образом сыворотка многих рыб (угря, миноги и др.) ядовита для человека не только при подкожном ее введении, но и при проглатывании ее внутрь. Таких примеров можно было бы привести и больше, так как вообще кровь одного животного часто бывает ядовита для животного другого сорта. И в теле самого человека имеются ядовитые вещества. Около почек, служащих для удаления с мочой из тела переработанных пищевых веществ, помещаются маленькие железки, называемые по месту своего расположения надпочечными железами или надпочечниками. В них заключается называемый адреналином яд, который сильно действует, если добыт из названных органов в более или менее чистом виде.
Из столь разнообразных явлений следует остановиться лишь на имеющих отношение к таким ядовитым животным, которые своею ядовитостью могут пользоваться для какой-либо своей выгоды или которые причиняют вред человеку. Ясно, что сам человек не должен считаться ядовитым существом, только на основании того, что в его надпочечниках имеется яд, так как последним он не может пользоваться ни для защиты своей, ни для нападения.
Общеизвестно, что у лиц, поевших совершенно свежей и здоровой рыбы, нередко случается расстройство пищеварительных органов и другие болезненные явления, заканчивающиеся иногда даже смертью. Особенно важно, что всякая рыба такого сорта всегда или в определенное время года может причинить человеку отравление; другими словами, виновницами последнего являются истинно ядовитые рыбы, которые встречаются и в пределах России.
В Туркестане ядовитыми являются различные сорта маринки; эта, обыкновенная там рыба, обладает вкусным мясом и часто употребляется в пищу. Однако, неоднократно наблюдались случаи тяжелого отравления ею. Замечено, что ядовитыми свойствами обладает икра маринки и та черная пленка, которая выстилает снутри брюшную полость. Если рыбу тщательно выпотрошить, выскоблить снутри и вымыть, то мясо ее можно есть безнаказанно. Об ядовитости икры маринки доктор В. Кушелевский дает такие сведения.
«Икра крупнозернистая, красно-желтого цвета, похожа больше всего на щучью, очень вкусная, но обладает в высшей степени ядовитыми свойствами… При ловле икра и внутренности обыкновенно выбрасываются тут же на берег, но их не трогают даже вороны, хотя известно, насколько эта птица прожорлива и не прихотлива в выборе пищи; если же какая-нибудь, по неопытности, полакомится этой икрой, то скоро околевает, чему я был свидетелем еще в Киргизской Степи. Икра не теряет ядовитых свойств от соления и варения; точно также сохраняет эти свойства и в крепком спирту. Вскоре после употребления икры маринки в умеренном количестве является боль в животе, рвота и понос, которые скоро прекращаются от обыкновенных медицинских средств; при неумеренном употреблении икры, сначала появляется сильная и продолжительная рвота, потом понос, сильно истощающие больного, причем он не в состоянии держаться на ногах». Тяжелое отравление маринкой может закончиться смертью.
К той же группе рыб, что и маринка, относятся также усачи, довольно широко распространенные в средней и южной частях Европы, у нас же живущие в Днепре, Волге, Кубани, на Кавказе, в Туркестане и других местах. От маринки он отличается тем, что икра его ядовита лишь во время икрометания; употребление ее в пищу вызывает заболевание, похожее по своим признакам на холеру. В Италии усача запрещают продавать с марта месяца по май, т. е. в период его икрометания.
Из других пресноводных рыб подозрительной по ядовитости является минога или семидырка, отличающаяся от остальных рыб своим голым вальковатым телом, по бокам которого сзади глаз располагается по семи жаберных отверстий. В коже миног рассеяно множество железок, в изобилии выделяющих слизь, которая будто бы и причиняет расстройство здоровья, если съедается вместе с рыбой. Для избежания неприятных последствий, только что пойманных миног следует посолить; поваренная соль раздражает кожу, железки выделяют весь свой секрет, который затем удаляется при мытье рыбы в воде. Обработанные таким образом миноги заготовляются впрок и обычно уже не вредны для здоровья.
В морях, омывающих Восточную Сибирь и окружающих Японию, ядовитые рыбы гораздо многочисленнее, чем в наших пресных водах. Особенный интерес и наибольшее значение для человека имеют рыбы «фугу» или «фагака» или иглобрюхи. Нередко они отличаются безобразною внешностью, так как кожа некоторых сортов рыб-фугу покрыта иглами. При опасности иглобрюх надувается, и тело его превращается почти в шар. Челюсти иглобрюха срастаются вместе и выдаются вперед в виде короткого клюва.
Икра фагака всегда ядовита при употреблении ее в пищу, но отравляет она. сильнее во время икрометания, чем до или после него. Яд, заключающийся в ней очень опасен для человека, доказательства чему приводят японские врачи. Известен случай, когда один японец умер спустя пять часов, после того, как он съел нескольких иглобрюхов. Смерть наступила от прекращения дыхания, которому предшествовали рвота, параличи и расстройства работы сердца.
Ядовитые свойства иглобрюхов в Японии хорошо известны; но тем не менее случаи отравления ими не редки. Так всего за семь лет отмечено 933 случая, из которых 681 т. е. без малого 3/4 окончились смертельно. Невоздержанность от употребления в пищу такой опасной рыбы объясняется небрежностью и неосторожностью народа, а иногда и ошибкой, так как есть один сорт иглобрюха, который совершенно не ядовит; другие же представляют неодинаковую опасность для человека, потому что сила действия яда их бывает различна. Из икры этих рыб выделено ядовитое вещество, которое очень сильно действует на различных животных, причиняя им параличи. Смерть наступает в различный срок, смотря по величине впрыснутой дозы яда от нескольких минут до 1/2 часа и долее. Так как ближайшей причиною смерти является остановка дыхания, то при лечении отравлений иглобрюхами важно поддерживать жизнедеятельность заболевшего искусственным дыханием.
Мы не будем больше останавливаться на ядовитых рыбах, потому что таких истинно ядовитых животных, как маринка или иглобрюхи с достоверностью известно не много. Между тем наблюдались случаи отравления разнообразными рыбами, как то: угрями, лососиной, щукой и т. п. Едва ли было-бы справедливым причислять и их к ядовитым животным; как увидим ниже, рыбы могут делаться вредными под влиянием различных случайных причин; кроме того и от состояния здоровья самого человека зависит стойкость его к той или другой пище. Так, мясо угрей очень жирно; кроме того их жир растопляется не при всякой температуре, почему эта рыба и является трудно переваримой для человека. Если ее поесть с непривычки в большом количестве, то желудок окажется не в состоянии справиться с поступившей в него пищей; положение затрудняется, если пищеварительные органы сами по себе не здоровы (например, поражены воспалением, или как принято называть катарром). В таком случае последствием принятия в пищу здорового и свежего угря являются рвота, понос и слабость. Ясно, что причина такого «отравления» заключается скорее в заболевшем человеке, нежели в съеденной им рыбе.
Истинно ядовитых животных, отравляющих человека при их поедании, очень мало, поэтому нам приходится делать скачек от рыб прямо к насекомым, иногда применяемым в качестве лекарств. Первое место в этом отношении издавна занимают уже неоднократно упоминавшиеся выше жуки, в теле (крови) которых имеется ядовитое вещество, называемое кантаридином. Наиболее характерным представителем таких насекомых является шпанская мушка или шпанка — жук с золотисто-зелеными надкрыльями, поедающий листья ясеня, сирени и других растений. Кантаридин имеется также в крови маек, нарывников и др. насекомых. Жуков этих высушивают, растирают в порошок, который и служит для приготовления «мушки» — пластыря, прикладываемого к телу для того, чтобы вызвать сильное местное воспаление и тем «оттянуть» боль и воспаление из места заболевания человека. Кантаридин является едким ядом; в противоположность другим веществам, всасывается и кожей, которую сначала сильно раздражает. В месте приложения мушки она краснеет, потом верхняя кожица вздувается пузырем, в котором скопляется воспалительная жидкость. Нечего и говорить, что кантаридин в еще более резкой степени влияет и на слизистые оболочки. Указывают, что достаточно проглотить всего только одну шпанку, чтобы произошло смертельное отравление человека. А в прежнее время не мало их поглотали, считая по явному недоразумению шпанских мушек лекарством от бешенства или главной составной частью любовных напитков. Кантаридин опасен даже и при осмысленном применении его в медицине, т. е. в качестве пластыря; если последний велик по своей площади, то его ядовитые вещества всасываются воспаленной кожей в таком количестве, что могут насмерть отравить человека. Подобные случаи действительно бывали далее со взрослыми, не говоря уже о детях, которым «мушки» следует ставить с сугубой осторожностью.
О силе действия кантаридина можно судить потому, что 1 грамм этого вещества отравляет насмерть 6 человека по 6 пудов веса каждый, или 100 кроликов по 12,5 ф. веса каждый, или 3-х ежей по 6 ф. веса каждый; в более точных цифрах ядовитость его выражается так: 1,0 грамм кантаридина есть смертельная доза для 20,000 килограммов людей, 5,000 килограммов кроликов, 7,0 килограммов ежей.
И по отношению к этому яду ежи являются наиболее стойкими из млекопитающих. Однако, присутствие в теле всех упомянутых жуков столь сильного яда не спасает их от поедания птицами, лягушками и своими яге собратьями жуками.
Ядовитость животных, проявляющаяся только при поедании последних, для них менее полезна, чем для существ, вооруженных особыми ядовитыми приспособлениями. В самом деле, какая польза шпанке, если погибнет от ее кантаридина проглотивший ее человек или какое-либо другое млекопитающее. В не более выгодных условиях находятся и иглобрюхи, содержащие в своей икре сильный яд.
Однако, при тщательном наблюдении жизни различных насекомых выясняется отчасти польза скрытой ядовитости животных. Известно, что различные насекомоядные птицы, как например камышевка, зяблик, клест, дрозд и мн. др. охотно поедают гусениц различных бабочек, но они упорно отказываются клевать пестро окрашенных гусениц крыжевницы. Равным образом их выбрасывает из своей паутины крестовик. Когда их дали в первый раз лягушкам и ящерицам, то они были схвачены ими с жадностью и тотчас же выброшены изо рта. Последующие попытки кормить лягушку и ящерицу гусеницами крыжевницы всегда оставались неудачными. Ни то, ни другое животное больше их не трогало. Чем же объяснить такие наблюдения? Очевидно, что гусеница крыжевницы почему-либо несъедобна, и животные, однажды попробовавшие ее есть, в другой раз избегают это повторять, уже отличая гусеницу по ее пестрой окраске от других съедобных существ. Итак, несъедобность насекомого, связанная с наличностью внешних хорошо заметных признаков, уже может в известных границах защищать своего обладателя от опасности быть пожранным.
Можно вполне ожидать, что и у ядовитых животных наблюдаются такие же отношения.
Большинству животных, обладающих скрытой ядовитостью, также оказывается выгодным иметь какие-либо внешние признаки, которыми они легко отличались бы от безвредных творений. Эти признаки состоят или в яркой пестрой окраске или в какой-либо особенной форме тела. Такие внешние особенности ядовитого животного являются своего рода вывеской, которая легко бросается в глаза и предупреждает других животных о вредоносных свойствах ее носителя. Подобная «предупреждающая» окраска рассчитывается на то, что нападающее животное по собственному опыту научится легко замечать скрытноядовитых животных по их внешности и будет избегать их трогать. И действительно можно наблюдать, что в теплых странах многие насекомоядные птицы не трогают некоторые сорта пестро окрашенных бабочек, которые летают в большом количестве и при желании всегда могли бы быть съеденными птицами. Такие бабочки (называемые геликон и дам и) выделяют противно пахнущую жидкость и для птиц видимо не съедобны; последние же умеют отличать их по внешности от других съедобных бабочек, которых истребляют во множестве.
Нечего и говорить, что скрытноядовитые животные своими внешними отличительными признаками в меньшей степени застрахованы от опасности быть съеденными, чем животные, вооруженные ядовитыми органами, которыми они могут как защищаться от врага, так и сами производить нападение.