Произвол настырных комаров все-таки можно терпеть или как-то от них защищаться.
А вот обитающие в болотных краях змеи — это посерьезней. Рассказы о том, что кто-то наступил ногой на гадюку, а та его укусила и он чуть не отдал Богу душу или даже умер, должно быть, слышал в жизни каждый и помногу раз. Помню, в детстве ходили слухи и пострашнее. Например, о том, что гадюка запросто может залезть в приоткрытый рот спящего на земле человека. Для нее это своего рода убежище, нора. А норы они прямо-таки обожают. Мы с ужасом внимали рассказчику, представляя, что ждет неосторожного соню.
О любви змей ко всякого рода щелям хорошо знает мой давний знакомый зоолог Володя Кулешов. Он сам не раз ловил их в Беларуси, в Средней Азии и на Кавказе и постоянно держит разных пресмыкающихся у себя дома в террариуме. Так вот, учитывая их привычки, он считает, что в домашних условиях острые углы рептилиям нежелательны и даже вредны. Змеи стремятся втиснуться в любую расщелину, принимая ее за нору. И портят себе физиономию. У самых ретивых в этом отношении на ней образуются наплывы (опухоли), мешающие дыханию.
«Трудно назвать другую группу животных, которые вызывали бы у человека такое чувство настороженного интереса, как пресмыкающиеся», — пишет известный ученый И. С. Даревский. Действительно, оно присутствует даже в безобидных строчках знаменитой поэмы:
«Зеленых ящериц семья на кровле весело играет и осторожная змея из темной щели выползает на плиту старого крыльца, то вдруг совьется в три кольца, то ляжет длинной полосою. М. Ю. Лермонтов. Демон»
Видный американский герпетолог А. Карр (1975) считает, что при виде змей люди испытывают необоримый трепет. Недобрая народная молва в сочетании с внешней непривлекательностью (по обывательским меркам) животных создали им довольно мрачную репутацию, инстинктивное отвращение. Отсюда и враждебное отношение к ядовитым и даже неядовитым рептилиям. Во времена моего детства убить встреченную змею считалось чуть ли не доблестью. О возможной пользе этих флегматичных существ для человека и природы в то послевоенное время никто особенно не задумывался. Народ голодал и собирал все съедобное в лесу, на лугу, на болоте. А там, среди вкусных даров природы, таилась потенциальная опасность — ядовитые рептилии. Такое соседство поневоле раздражало.
Однажды, возвращаясь домой с лукошком малины, я завернул к небольшому заболоченному озерцу. Стояла жара и нестерпимо хотелось пить. Опершись на притопленный в воде плоский камень, я жадно припал губами к желанной влаге и вдруг почти над ухом услышал невнятное шипение. Мгновенно обернулся и застыл от ужаса. В полуметре от моей головы на небольшой кочке торопливо распрямлялась упругая пружина из живых колец. Утолщенный конец ее с узкими немигающими глазками и выступающим из приоткрытой пасти тонким раздвоенным язычком («жалом») был приподнят над землей и издавал те самые, щекочущие нервы, звуки.
«Змея!» — молнией мелькнула мысль и в следующий момент меня как ветром сдуло. Улепетывал, как говорится в таких случаях, только пятки сверкали. Наконец остановился, отдышался, но долго еще не мог успокоиться. Теперь вот, по прошествии многих лет, думаю: гадюка, если бы очень хотела, могла укусить меня сразу. Но не ужалила, а предупреждала о своем присутствии, а сама, судя по поспешным телодвижениям, собиралась уползать подобру-поздорову. Впрочем, это могла быть вовсе и не змея, а безобидный уж — времени и охоты разбираться не было. Я и так натерпелся страху.
Жизнь змей исстари окутана массой легенд. Они излюбленные персонажи многочисленных сказок, в которых наделены невероятными размерами и сверхъестественными способностями. В народных былинах и сказаниях шеи воплощают преимущественно зло, жестокость, коварство. Вспомним хотя бы Змея Горыныча, изрыгавшего из ноздрей испепеляющий огонь и безжалостно губившего людей. Немногие отваживались вступать с чудовищем в смертельную схватку.
Современным гадюкам, малорослым (не более одного метра в длину) и отнюдь не грозным, далеко до их знаменитых предшественников — подлинных и мнимых. Но и они, мирные по существу создания, традиционно внушают многим людям подспудный страх. А жажда расправы над любой, ползущей по своим делам рептилией подобна эпидемии. В этом я еще раз убедился в Туркмении, где на моих глазах под Ашхабадом была раздавлена проходящими туристами совершенно не опасная для человека стрела-змея. Просто так, ради показного лихачества или забавы. У нас в Беларуси известным змееловом А. Д. Недялковым был выявлен факт массового уничтожения гадюк (до семидесяти в день) у Выгоновского озера изнывавшими от безделья рыбаками. А сколько гибнет безвинных ужей, ошибочно принимаемых за ядовитых гадов?
И ныне актуален призыв, идущий из глубины веков: «Ты не должен мучить без нужды никакое животное, не должен без нужды срывать цветок, так как и животное, и цветок являются отдаленными участниками в великом хороводе жизни, и они твои братья в необъятных пространствах природы. И цветок, и блестящий жучок в его чашечке так же беспомощны, как беспомощно жалобно плачущее дитя!» В учении древних индусов все ясно и без комментариев. Это образец подлинного благородства, которого так не хватает в наши дни.
Родословная рептилий уходит своими корнями в глубь палеозойской эры.
Считается, что древние пресмыкающиеся вышли на арену жизни вслед за амфибиями — животными-первопоселенцами суши. Это случилось примерно 240 (Карр, 1975) или даже больше (Вуд и др., 1977) миллионов лет тому назад. Природа наделила созданные ею существа легочным дыханием, новым способом размножения (откладка яиц с плотной скорлупой) и рядом других полезных приспособлений. Это избавило их от необходимости возвращаться в водоем.
В мезозое рептилии достигли наивысшего своего расцвета. Именно в эту эру расплодились такие гиганты, как ящеры и динозавры. Мезозойские чудища безраздельно хозяйничали на Земле 135 миллионов лет. Затем сразу исчезли — почти одновременно по всему земному шару. Предположительно из-за резкого изменения климата. Как отмечают П. Вуд и другие (1977), из рептилий уцелели только скромные их представители — ящерицы, змеи, крокодилы, да сверхустойчивые, по их мнению, черепахи. Все они оказались наиболее приспособленными к резко посуровевшим условиям.
Ученые уверены: змеи и теперь одни из самых оригинальных существ на Земле. Чего стоит только их странный способ передвижения — виртуозное зигзагообразное скольжение по поверхности. Многие находят его очаровательным. Ног у змей, как известно, нет. Животные перемещаются благодаря ритмичному сокращению и растяжению брюшной мускулатуры и маневру брюшными роговыми щитками. С помощью таких нехитрых механизмов им удается преодолевать даже небольшие водные препятствия. Дважды мне пришлось это видеть собственными глазами — на Смоленщине и в Крыму. А мой коллега доктор биологических наук Н. Ф. Ловчий не раз наблюдал, как пресмыкающиеся пересекали самую широкую в Полесье реку — Припять. Но, скорее всего, это были ужи, которые считаются более искусными пловцами.
То, что гады держатся у болот и водоемов, отнюдь не указывает на исключительное их водолюбие, унаследованное от предков.
Больше всего их манит еда, а не вода. Здесь великолепная кормовая база. Одних лягушек — хоть лопатой греби и тьма-тьмущая другой ползающей, плавающей и летающей живности. Словом, пища на любой вкус. А где пища, там и едоки. От избытка же воды змеям нередко приходится даже спасаться. Знакомый еще с институтской скамьи мелиоратор Женя Сапожников рассказал такую историю. В 1962 году в бассейне реки Уша ему с группой молодых помощников-студентов пришлось прокладывать трассы будущих каналов. Шли прямиком через болота и трясины по пояс в воде. Иногда ныряли и поглубже. Лето стояло дождливое, ручьи вышли из берегов и поймы оказались затопленными. Чтобы не утонуть, хватались руками за ближайшие кусты и корявые березки. Но тут таилась другая опасность. Некоторые стволы и ветви облепили гады. Для них это была спасительная гавань, единственная возможность пережить паводок. «Нигде не встречал раньше подобной змеиной скученности», — добавил в завершение мой приятель.
Численность их иногда поражает и в самой обычной обстановке. Это хорошо знают те, кто бывал летом у Белозерского канала, соединяющего озеро Белое с Днепро-Бугской водной магистралью. Внешне канал как канал — прямая полоса воды и склонившиеся над ней задумчивые ивы. Вот они-то и привлекают внимание странным для растений нарядом — гирляндами гадюк. Бывает, что ветви увешаны ими, словно веревками. Нежатся хладнокровные в теплом воздухе! А заодно и охотятся. Когда пробегаешь по проложенной вдоль канала тропинке, сбоку доносится глухое шлепанье и шорохи. Это падают и поспешно удирают потревоженные рептилии. Зрелище впечатляющее, но не для слабонервных!
Дабы у читателя не возникло ложного представления о расселении у нас гадюк, отметим: обитают они практически повсеместно. Но наибольшая плотность наблюдается в березняках, ольшаниках, дубравах и на болотах. Причем чаще всего они держатся в экотопах (переходных полосах), сочетающих увлажненные понижения с относительно сухими возвышениями (Пикулик, Бахарев, Косов, 1988). В заболоченной местности (по данным тех же авторов) пресмыкающиеся предпочитают возвышения на верховых болотах, пограничные участки между заболоченными лесами и суходолами; пойменные луга рек и озер, граничащие с ольшаниками и березняками, опушки заболоченных сосняков мшистых, малинники среди частично заболоченных лесов, берега мелиоративных каналов, нетронутые пятна на мозаично осушенных территориях и т. д.
В питании гадюк преобладают амфибии и мышевидные грызуны. Не брезгуют они также землеройками, птенцами воробьиных птиц, тритонами, ящерицами. Растяжимые челюсти дают возможность проглатывать жертву, превосходящую толщину самой змеи, а загнутые назад длинные трубчатые зубы не позволяют ей вырваться. Однажды мне довелось увидеть охоту, правда, не гадюки, а ужа, близкого ее родственника. Ранней весной он атаковал на солнечной полянке лягушку раза в полтора (если не больше) себя. Схватил ее прямо за рот. В таком положении охотник и жертва на некоторое время неподвижно замерли на земле. Через пару минут у амфибии начались судороги и она на мгновение вытянулась. Уж тут же: «хоп!» — и дальше ее в себя протолкнул. И так несколько раз с перерывами: «хоп! хоп! хоп!» Вот уже и глаз лягушачьих не видно, затем и «плечи» скрылись. После очередного глотка вижу уже только лягушачьи лапки, торчащие из пасти хищника. Еще несколько импульсных движений и уж продвинул жертву за голову, где сразу же обозначилось бугристое вздутие. Теперь лягушка была обречена — ферменты желудочного сока принялись за разрушительную работу…
П. А. Мантейфель (1984) подметил, что иногда укушенному животному все же удается убежать и оно умирает вдали от змеи, но та продолжает ползти по следу. Обоняние в привычном смысле у змеиных отсутствует, то зато чрезвычайно чувствителен раздвоенный язык, ошибочно именуемый в народе «жалом». С его помощью рептилия все равно легко находит ускользнувшую было добычу, заглатывает и медленно ее переваривает. А в трудной жизненной ситуации может переносить и длительный голод.
Распространенное среди части населения убеждение, будто змея гипнотизирует жертву и та чуть ли не сама лезет в рот, не соответствует истине. Многих животных, на которых они охотятся, губит простое любопытство и утрата чувства безопасной дистанции. Не последнюю роль играет здесь и усталость после изнурительной почти, когда на сопротивление сил уже не остается.
Собственной температуры у змей нет. Они пойкилотермные животные, ориентирующиеся на тепло окружающей среды. Но это вовсе не означает абсолютную их покорность природе. Летом, например, перемещаясь из теплых зон в более прохладные и обратно, они тем самым ухитряются корректировать температуру тела и находить наиболее комфортные для себя внешние условия.
Как и у большинства животных с непостоянной температурой тела, процессы жизнедеятельности у пресмыкающихся в холодное время сильно заторможены. В такие периоды они находятся в состоянии оцепенения, перед наступлением длительных и суровых холодов на долгие месяцы впадают в зимнюю спячку. Ученые называют это явление анабиозом. Оно выработалось в течение длительной эволюции как средство приспособления и выживания в неблагоприятных условиях.
Зимние квартиры змей — это различного рода щели в грунте, пещеры и пустоты подгнивших старых пней и т. д. Иногда в таких укрытиях находят большие змеиные клубки, причем даже различных видов. Они насчитывают десятки, а то и сотни особей. Бытовало мнение, что таким вот естественным по логике человека способом змеи пытаются согреться. Но оно оказалось ошибочным. Болгарский биолог Веселии Денков (1984) объясняет змеиные скопления нехваткой подходящих для зимовки убежищ. Именно поэтому наиболее пригодные для этой цели используются подряд целые десятилетия. В болотистых местах гадюки часто зимуют под торфом, где, несмотря на близость грунтовых вод, все же достаточно тепло.
В погожие дни, особенно после долгой зимней спячки, рептилии выползают из убежищ — из-под куч хвороста, камней, нор и пустот в земле и в дряхлых деревьях на ближайшие кочки, взгорки, открытые поляны. Отогреться на солнышке после стужи. Наиболее теплолюбивы южные змеи. В Каракумах при температуре осеннего воздуха 30—38 °С мы не смогли увидеть ни одну даже в самых что ни есть змеиных местах. Сотрудник Института пустынь пояснил: они уже попрятались в норы на зимний покой. У наших — тепловой минимум поменьше. Их можно встретить уже ранней весной (в апреле или даже в конце марта) на прогретых солнцем участках, когда на земле еще местами лежит снег. А также поздней осенью (в сентябре и начале октября), но тоже при хорошей погоде. В плохую они предпочитают отсиживаться в укрытиях.
В Беловежской пуще, на границе с Польшей, как мне рассказали участники экспедиции, наши сотрудники, гадюки любят принимать солнечные ванны на тропинке, которая тянется вдоль контрольно-следовой полосы. Она утоптана от постоянной ходьбы, присыпана песочком и хорошо прогревается солнцем. Первой замечает живое кольцо служебная собака. Пес с визгом и лаем носится вокруг рептилии, но приблизиться вплотную боится. Зато пограничник, не церемонясь, резким движением ноги сметает ее с пути, прекрасно понимая, что сапог надежно защищает от змеиных зубов. И гак по несколько раз в день. Случается, что гадюка, не спрашивая визы, пересекает и саму границу. При этом на взрыхленной земле остается почти прямой след. Видимо, двигаться по такой поверхности ей проще.
О человеке, который во что бы то ни стало старается добиться своего, говорят: «Аж из кожи лезет». Змея же это проделывает буквально во время периодических линек. Кожа у нее представляет собой единое целое, причем без каких-либо мешающих процессу сбрасывания выступов. Стоит животному отслоить ее у губ, потершись о шероховатую поверхность, а затем продраться через теснину кустов или камней — и задача выполнена. Гадюка выползает из «поношенной» и потерявшей надлежащий блеск шкуры, обнажая сверкающую чешую новой. Мне лично не приходилось видеть саму линьку. Но однажды привез из Средней Азии отслужившую свое тонкую, больше похожую на пленку кожу полутораметровой кобры. Опасная рептилия долго жила в сарае у моих знакомых и они об этом прекрасно знали.
Посмотреть на диковинную змеиную одежду сбежалась половина сотрудников института, а один из них выклянчил ее у меня насовсем. Такой вот огромный интерес к экзотике! Судьбу той кобры, кстати, решил случай. Она никого из посетителей сарая не трогала, хотя могла достать человека из любой точки этого небольшого помещения. Чаще всего туда наведывается хозяин и замечал иногда не успевший втянуться в убежище змеиный хвост. Но однажды что-то потревожило рептилию и она выползла на грядки перед крыльцом. Вовремя выглянувшему в открытую дверь хозяину предстала ужасная картина: голова кобры раскачивается в приподнятом (угрожающем) положении и к ней тянет руку его трехлетний малыш. Схватив висевшее в сенях и заряженное накануне ружье, родитель, не медля, выстрелил и отсек змеиную голову. Ребенок, к счастью, не пострадал. Случай хотя и полон драматизма, но все же нетипичен в смысле непременности угрозы со стороны животного. Примеров мирного сосуществования людей с ними сколько угодно. Но бывают, как видим, и опасные моменты.
Наконец, несколько слов о возможности нападения родни Змея Горыныча на людей и опасности их укусов. Первое — не более чем миф, хотя и распространенный. Судите сами. Гадюка ползет со скоростью 6—8 километров в час. Догнать идущего, а тем более бегущего человека ей просто не под силу. Да она никогда и не пытается это делать. Не катится за ним и колесом (еще один миф!). Более того, при нечаянной встрече, предупредив шипением о своей близости, первой старается поскорее скрыться. Это хорошо знают профессиональные змееловы, которые стремятся успеть прижать к земле змею до того, как она юркнет в ближайшую нору. Зато человек может настигнуть рептилию без труда, чем часто и пользуется. Причем нередко в самых низменных целях. Вот он-то и есть реальный охотник. А змея, как правило, его легкая добыча или жертва.
Отечественная гадюка, как и многие ее сородичи, разумеется, не ангел и непременно укусит, если случайно наступить на нее ногой, зацепить рукой или пытаться поднять, словно палку. Как и любое живое существо, она вынуждена защищаться при наличии угрозы всеми доступными ей средствами. Даже мирный, безоружный заяц в критический для жизни момент способен постоять за себя. А тут такой грозный защитный аппарат: длинные и острые, как иглы, зубы и смертоносный яд. Грех не воспользоваться! И, обороняясь, змея мгновенно пускает его в ход. Прижатые к крыше ротовой полости подвижные клыки при открывании рта распрямляются и становятся в «боевое положение». В момент укуса в них нагнетается по узкому каналу яд из находящихся позади глаз специальных желез. По наблюдениям специалистов (А. Г. Банникова, Н. Н. Дроздова и др.), молодые, только что вывевшиеся гадюки тоже не дают себя в обиду. И зубы острые у них есть уже с младенчества, и порция яда. Ее вполне достаточно, чтобы на пару дней вывести излишне любопытного человека из строя. От собственной мамаши они тоже стараются поскорее сигануть в траву, дабы не оказаться съеденными не брезгующей и такой пищей родительницей. Сами же питаются первое время насекомыми.
Статистику змеиных укусов никто специально не ведет. Но как выяснил во время своей белорусской экспедиции А. Д. Неделков, в змееопасном Выгонощанском лесоболотном массиве отменено до ста пострадавших за летний сезон. Цифра эта ориентировочная и, возможно, завышена. Пик такого рода больных приходится на время сушки и подбора рабочими сена. Помимо его заготовщиков, достается иногда грибникам, сборщикам ягод, туристам. Увлеченные любимым занятием, они порою забывают про элементарную осторожность. Но смертельный исход от змеиных укусов все же редок. Максимально снизить его могла бы вовремя введенная специальная сыворотка, подчеркивает змеелов. Но никто ее с собой, конечно, не носит.
Бывает, что ужи и гадюки наведываются в ближайшие от места обитания села. Я знаю несколько таких случаев в Березинском заповеднике, когда рептилий встречали на улице и в огороде. И хотя они не покушались на огурцы и помидоры, женского крика было предостаточно. Животным же на это было наплевать. Они почти глухие.
За змеями укрепилась не одна лишь худая слава. Человечество получает от них ценнейший продукт — яд! Да, тот самый. Все дело в дозах и концентрациях. В больших он, действительно, убивает, а вот в малых — исцеляет. Причем даже от таких заболеваний, которые раньше считались неизлечимыми. Идею лечебного использования змеиного яда подсказал случай. В 1908 году в штате Техас (США) больного эпилепсией укусила опаснейшая гремучая змея, а он, к великому изумлению окружающих, не только не умер, но, напротив, избавился, наконец, от постоянно мучивших его припадков.
В народной медицине змеиный яд используется давно в качестве наружного обезболивающего средства. Ценится он и в фармацевтической промышленности. Широкое применение в медицине нашла, например, мазь випросал В, а также раствор для инъекций випраксин. Действующим началом в обоих случаях служит яд гадюки обыкновенной. С помощью этих препаратов лечат ревматизм, невралгии, миозиты, полиартриты и целый ряд других заболеваний. В последнее время стали появляться и гомеопатические лечебные средства на основе змеиного яда. Помимо того, он с успехом употребляется в медицинской диагностике и в научных исследованиях.
Стоимость одного грамма змеиного яда за границей доходит до 15 тысяч долларов. При организации сети змеепитомников и грамотной постановке дела в Беларуси могла бы появиться самостоятельная и весьма доходная отрасль — змееводство. Подчеркиваю — при грамотной! Ведь змеи нужны и самой природе. Они регулируют численность различных насекомых, моллюсков, грызунов, в том числе и вредящих сельскому хозяйству или переносящих опасные болезни. Достаточно указать на тулерямию, распространяемую мышами — излюбленной пищей многих пресмыкающихся. Чрезмерное изъятие змей из природы без соответствующего искусственного возобновления могло бы нанести ей непоправимый ущерб, нарушив сложившееся природное равновесие.
А положение, надо отметить, и без того не шибко блестящее. Ведь на территории Беларуси обитают всего три вида змей — уж, гадюка обыкновенная и медянка, из которых последняя уже числится в Красной книге. Рядом натуралистов на юге нашего края замечена гадюка степная. Но даже если это так, о большой численности речь не идет. Охотников же до змей куда больше. На воле их поедают ёж, хорь, лисица, барсук и многие птицы. Это естественные и в общем-то возобновляемые потери. Опасны другие, идущие от человека.
Как отмечает А. Карр (1975), помимо всеобщей антипатии к змеям и прямого их уничтожения, они страдают от осушения болот, широкого применения ядохимикатов против животных, которыми они питаются; от замены во многих местах естественного растительного покрова на искусственный, менее пригодный для проживания. Наконец, немало их гибнет под колесами многочисленных автомашин на растущей сети автострад, при строительстве водохранилищ, в результате урбанизации и т. д. Тревожный симптом, особенно если учесть, что рептилии до сих пор находятся на положении «пасынков охраны природы» (Пикулик и др., 1988).
Змеиный же век недолог. Обыкновенная гадюка живет в природе 21 год, а вот в неволе, как это ни странно, — 30 лет. Эти данные приведены в работе сотрудника зоологического института АН СССР кандидата биологических наук В. Паевского (1973). Комментирует он их так: «Разумеется, лучше год свободы, чем сто лет тюрьмы, однако это понятно только человеку».
По оценке отечественных зоологов (Никифоров и др., 2001), средний уровень плотности популяции обыкновенной гадюки (пока единственный используемый вид в Беларуси) составляет 30—40 особей на один гектар площади местообитаний. В особо благоприятных условиях он может достигать 70—150 особей на гектар. Основные запасы ее сосредоточены в Витебской, Гомельской и Могилевской областях, характеризующихся наибольшей лесистостью и болотистостью. Чтобы поддерживать численность естественных популяций, ученые рекомендуют временное перенесение части животных в искусственные условия с последующим выпуском в естественные. Этим же целям отвечает и ввод их в зоокультуру.
… Известно, что змей ввел когда-то в искушение наших прародителей Адама и Еву, от которых пошел род человеческий. Нам нравится эта история, но змей мы почему-то недолюбливаем. И зря. Будучи важным звеном экологической цепи, змеи тоже приносят пользу природе, а попутно и всем нам.
Чаша с обвивающей ее змеей давно (со Средневековья!) стала эмблемой медицины. С 1922 года этот символ используют и советские медики. Согласно древнегреческому мифу, змеи знали целебную силу растений и этим знанием наделяли того, кто ненадолго мог превращаться в пресмыкающееся. Таким даром перевоплощения в совершенстве владел бог-врачеватель Асклепий (в латинской транскрипции — Эскулап), возвращавший к жизни мертвых. Он был одним из самых любимых богов древних эллинов. В скульптурных изображениях у Асклепия (Эскулапа) в правой руке неизменный посох, вокруг которого обвивается змея.
В трансформированной форме данный сюжет и воплощен в эмблеме медицины. По словам врача-токсиколога Г. Потаповой (1985), «мудрая змея изучает содержимое чаши для того, чтобы применить его только на благо. Это символ высшей гуманности». Так будем же гуманны и мы по отношению к носителям бесценного дара, помня, что польза от них человечеству и природе намного превышает возможный вред.