Вылавливая в процессе активной охоты и поедая различных беспозвоночных животных, насекомоядные птицы являются хищниками в широком экологическом смысле этого слова.
С этих позиций взаимоотношения птиц с насекомыми ничем принципиально не отличаются от взаимоотношений между хищными птицами и их добычей (грызунами, другими мелкими млекопитающими и птицами): все они «укладываются» в рамки особого типа трофических взаимоотношений «хищник — жертва».
Исследованию отношений «хищник — жертва» (как на самых различных объектах в природе и в лабораторных условиях, так и путем абстрактных математических построений) посвящено очень много работ, однако огромное многообразие особенностей взаимодействий в разных парах хищника и жертвы, а также влияние, оказываемое на этот процесс экологической обстановкой, затрудняют познание этого интересного в теоретическом плане вопроса. На современном уровне знаний еще многие аспекты затронутого вопроса остаются неясны и невозможно даже высказать определенные утверждения отчасти потому, что пока неизвестны общие закономерности, характерные для всех хищников.
Рассматриваемый вопрос имеет существенное значение и для практики применения биологического контроля численности насекомых (в необходимых случаях — биологического метода подавления вредителей лесного хозяйства). Тем не менее сделанных на достаточно значительном статистически достоверном материале исследований как по оценке воздействия (доли изъятия из населения жертвы) отдельных видов птиц на численность насекомых, так и интегральной оценке суммарного воздействия всего обитающего в том или ином биоценозе орнитокомплекса на население беспозвоночных выполнено немного. Причина — огромная трудоемкость процесса сбора исходного материала, неразработанность методов интерпретации полученных данных.
Цифры, характеризующие процент уничтожаемых насекомых размножающимися синицами, полученные, с одной стороны, Л. Тинбергеном, а с другой — М. М. Бете, оказались столь отличны, что необходимость продолжения соответствующих исследований даже по видам синиц, изучавшихся названными авторами, очевидна. Наконец, в итоге исследований нужно ответить на вопрос, сколь существенно для хозяйства изъятие, которое производится птицами среди вредителей. Для этого необходимо связывать изучение экологии птиц с изучением биологии потребляемых ими животных. Однако именно значение насекомоядных птиц в колебаниях численности беспозвоночных изучено особенно слабо.
Многие энтомологи, рассматривая проблему подавления вредителей леса, не считают нужным в своих работах даже упомянуть о значении птиц. Попытки же оценить интегральное значение комплекса птиц в снижении численности тех или иных насекомых — вредителей леса, а следовательно, и экономическую целесообразность использования их в биологическом методе борьбы часто приводят к противоречивым результатам. Например, в литературе сообщалось, что на участке леса в долине среднего течения Эльбы, где 30 лет проводилось привлечение птиц-дуплогнездников, численность (и амплитуда колебания) сосновой пяденицы оказалась значительно меньше, чем в окружающих лесах. Сделанное М. Хербергом на основании этих данных заключение о существенной роли птиц в контролировании численности сосновой пяденицы подверглось В. Ебертом критике, так как анализ картосхем численности этого вредителя в северной и центральной частях ГДР за последние 45 лет показал, что динамика численности этого вида бабочки в других районах, аналогичных по природным условиям опытному участку в долине Эльбы, была такой же. И это не единственный случай совершенно различных оценок, даваемых разными учеными одним и тем же фактам.
Экспериментальные исследования воздействия птиц на естественные жертвы и на выкладываемые в разных вариантах опытов модели также не дают однозначного ответа. В то же время орнитологами накоплено значительное количество фактов, иллюстрирующих способность птиц при определенных условиях уменьшать последствия вредной деятельности растительноядных насекомых. На участках леса, где проводились мероприятия по привлечению птиц, численность чешуекрылых вредителей леса была значительно ниже, чем на контрольных площадках. Давно подмечено, что участки леса, обильные птицами, слабее повреждаются первичными вредителями.
Знание истинной роли птиц в снижении численности насекомых-фитофагов в лесах имеет немаловажное значение. Дело в том, что в лесных биоценозах упрощение сообществ (а следовательно, и укорочение цепей питания), вызванное вмешательством человека, не зашло еще столь далеко, как на обрабатываемых землях, на которых в силу этого растительные ценозы значительно чаще подвергаются массовым нашествиям вредителей. Поэтому если в упрощенных «агроценозах» в настоящее время наиболее приемлемый путь поддержания равновесия — прямое подавление человеком вспышек массового размножения вредителей, то в лесу с его малоизмененными человеком сложными (а поэтому и более устойчивыми) взаимоотношениями растений и животных наиболее приемлем метод биологического контроля численности вредных насекомых. Ряд исследователей особо подчеркивают, что в лесах, существующих достаточно долго, где условия жизни организмов еще незначительно изменены хозяйственной деятельностью человека, а затраты на защиту растений окупаются обычно только через многие годы, наиболее рационально сохранение и максимальное использование естественных механизмов регуляции численности.
Одним из немаловажных агрегатов такого «механизма» являются насекомоядные птицы. Как фактор, влияющий на численность насекомых, птицы давно привлекали внимание орнитологов, работающих в области прикладной зоологии. Анализ питания птиц, проводившийся многими исследователями, показал, что подавляющее число видов лесных насекомоядных птиц поедает «вредных» насекомых. При этом было установлено, что эти насекомые поедаются чаще, чем полезные. Поскольку среди употреблявшихся в пищу насекомых-фитофагов многие считались безусловными вредителями, полезность насекомоядных птиц казалась самоочевидной, а их привлечение в сады и лесные насаждения — весьма желательным мероприятием.
Однако, сам по себе факт уничтожения птицей «вредных» насекомых мало что говорит. Известно, например, что многие виды воробьиных птиц уничтожают тлей, но неизвестно, оказывают ли они ощутимое воздействие на динамику численности этих насекомых, количество которых в лесу очень велико. Кроме того, анализируя полученные в ходе исследований сведения о питании насекомоядных птиц преимущественно насекомыми-фитофагами, орнитологи обычно не учитывали того, что подавляющую часть населения мезофауны, обитающей на дневной поверхности (беспозвоночных, доступных для охотящихся птиц), в любом лесном биоценозе составляют именно растительноядные виды.
Положение осложняется еще и тем, что птицы одновременно с уничтожением вредных насекомых нередко поедают и полезных, а также питаются растительными кормами, что в ряде случаев может наносить ощутимый ущерб древостоям и кустарникам. Так, например, в 1938 г., когда в Московской обл., даже в садах с очень высокой агротехникой, поражение плодожоркой достигало 80—100%; в саду, где привлекались птицы, была повреждена только половина плодов. Основную роль в уничтожении вредителя играли воробьи и синицы. Однако в 1954—1955 гг. эти же виды птиц уничтожили в садах Англии (графство Кент) свыше 90% цветочных почек, преимущественно груш ценных сортов, а летом портили плоды.
Таким образом, оценить роль того или иного вида насекомоядной птицы (или всего их комплекса) в биоценозе можно лишь на основе количественного подхода, выявления выедаемой части популяций жертв. На актуальность и важность для целей прикладной орнитологии строго научной оценки действительного влияния птиц на численность насекомых указывают многие ученые.