Камыш, тростник, рогоз. Эти колоритные растения просто невозможно не заметить, побывав хоть раз на низинном болоте или зарастающем озере.
Они резко выделяются из окружающей зелени своими крупными размерами, густым стройным стеблестоем и привычкой держать «ноги» в сырости или непосредственно в самой воде «по щиколотку», а то и «по колено», подобно знаменитым на некоторых морских побережьях манграм. Из названной троицы в народе наиболее известен камыш во многом благодаря популярной старинной песне: «Шумел камыш, деревья гнулись…» Но тогда, как еще нередко и в наши дни, его путали то с тростником, то (чаще всею) — с рогозом. В песне, как утверждают знающие люди, в образе камыша шумел, скорее всего, тростник. Для ботаника тем более важно использовать точные термины.
Итак, тростник.
Существует красивая легенда о любви стадострастного, но очень безобразного с виду лесного бога Пана к прекрасной нимфе Сиринге (Сиринкс). Устав от его назойливых преследований, она уговорила своих сестер-наяд (по другим источникам — своего отца, бога реки Ладона в Аркадии) превратить ее в тростник. Перевоплощение состоялось и, колеблясь на ветру, тростник стал издавать жалобные звуки. Оскорбленный и уязвленный Пан вырезал из стебля свирель, которая стала для него любимым инструментом. Через нее он изливат свою неутешную печаль. Долгое время это был единственный музыкальный инструмент, пока лукавый Гермес не создал из панциря черепахи и кожи быка лиру. Она была передана в дар высокомерному Аполлону. Тот не замедлил вызвать Пана на музыкальные соревнования и, победив в них с помощью нечестного судейства, жестоко расправился со скромным земным божеством.
Как заметил однажды французский натуралист Жак Бросс, «люди в отличие от богов сохранили верность сельской флейте… До наших дней тростник остался, в различных его формах, своеобразным медиумом, посредством которого выражается человеческая душа со всеми ее надеждами и печалями».
Тростник обыкновенный (Phragmites communis) — самый крупный из наших злаков. Высота его очень плотных и мощных зарослей может достигать двух (на болоте), а иногда и трех-четырех метров. Для южной зоны (волжские, донские, дунайские плавни и пр.) последние цифры можно смело удвоить. Здесь растут уже просто гиганты. Пройти даже через рядовой тростниковый частокол, все равно что преодолеть тропические джунгли. Помимо чисто физических трудностей есть большая вероятность заблудиться. Случаев таких бывало немало. Мне однажды довелось преодолевать небольшой тростниковый заслон на рыбачьей лодке. Долго она дергалась на одном месте, почти не продвигаясь вперед. Пришлось сложить весла и взяться за шест. Только с его помощью, кое-как отталкиваясь от илистого дна, удалось выбраться на чистую воду. С тех пор я стараюсь объезжать тростниковые заросли стороной. Даже если приходится делать изрядный крюк.
Ботаники называют тростник растением-амфибией с довольно широкой экологической амплитудой. Помимо разных типов болот, болотных лугов и лесов он прекрасно себя чувствует на мелководьях озер, водохранилищ, в ручьях и канавах; заселяет берега рек, побережья морей, солончаки и горные склоны; растет по оврагам, заброшенным карьерам, на песках с близким расположением грунтовых вод. Ареал распространения охватывает территории от лесотундры до тропиков и пустынь. В. Варминг в книге «Ойкологическая география растений» М., 1901) отмечает, что тростник образует огромные непроходимые заросли в дельте Дуная, в прибрежной зоне Черного, Каспийского и Аральского морей и даже в Австралии. В плавнях Сыр-Дарьи он достигает шести метровой высоты, несмотря на соленую воду, которую растение легко переносит. Во многих местах побережья Северного моря рослый злак селится и на дюнах.
В мире известно пять-семь видов тростника, в различных источниках приводятся разные цифры. Но нас в дальнейшем больше будет интересовать отечественный болотный житель.
Как и у всех злаковых, стебель у тростника — соломина. В обиходе ее считают символом хрупкости. В то же время мы знаем, что такую жиденькую вроде конструкцию можно согнуть, но трудно сломать. В чем тут секрет? Все дело, оказывается, в особенностях анатомического строения. Механические волокна соединены друг с другом посредством промежуточных тканей, образуя подобие верхнего и нижнего поясов двутавровой балки. Причем толстостенные клетки расположены ближе к периферии, то есть там, где испытывается наибольшее напряжение при изгибе. Сердцевина же заполнена слабой тканью или вообще пустая. Таким образом, при малой затрате строительного материала, стебель в состоянии оказывать максимальное сопротивление воздушным потокам. Есть у растения и еще одна хитрость. Чтобы уменьшить давление со стороны ветра, листья поворачиваются к нему ребром, сдвигаясь все на одну сторону.
После цветения стебель становится еще более прочным, не утрачивая свойств гибкости. В былые времена из него изготавливали даже трости. Надо полагать, что отсюда и произошло название растения. Еще его именуют очеретом (в Беларуси — «чаротам»). Научно-номенклатурный же паспорт — Phragmites communis — расшифровывается так: «Phragma» — плетень, забор (греч.) и «communis» — общий. В итоге получается: общий плетень или забор. Еще лучше, на наш взгляд, эту групповую особенность характеризует слово «стена». Недаром в литературе то и дело встречаются такие выражения: стена тростника, за стеной тростника, вдоль стены тростника и т. д. Очень верно подмечено.
Сизо-зеленые листья тростника — жесткие, плотные, с острыми, режущими краями и шероховатой поверхностью. Плоские или линейно-ланцетные. Шириной до семи сантиметров (в наших краях — около трех сантиметров). Присущий злакам язычок (в месте перехода пластинки в трубчатое влагалище) заменяет ряд ресничек. Верхушку растения венчает густое фиолетово-коричневое метельчатое соцветие длиной двадцать-сорок сантиметров. Оно собрано из множества мелких (до одного сантиметра) пушистых колосков. Цветет растение в июне-июле. Цветки невзрачные и не содержат нектара. Опыляются с помощью ветра.
Тростник — многолетнее растение. Размножается преимущественно вегетативным путем — корневищами. Они очень длинные. Простираются по горизонтали до двух с половиной и более метров, превосходя даже длину стебля. Благодаря значительной высоте и плотности стеблей (стоят, словно солдаты в сомкнутом строю) растение дает большую биомассу, которая имеет немаловажное значение как корм. В молодом возрасте его охотно поедает крупнорогатый скот, лошади и некоторые другие домашние животные. Дикие не брезгуют им и подавно. Из травы получают также довольно сносное сено и силос. Съедобны и корневища, сладкие на вкус из-за высокого (до пяти процентов) содержания в них сахара. Их употребляет в пищу даже человек в сыром, вареном или печеном виде.
Тростниковые заросли дают приют десяткам живых существ, включая копытных, грызунов, птиц, насекомых и рыб. Здесь кормятся и выращивают потомство утки, ондатры; захаживают маралы; привольно чувствует себя такая редкостная птица, как розовый пеликан. Не в наших, к сожалению, широтах. Пернатый великан предпочитает тропики и субтропики. Был, правда, случай (см. рассказ К. Паустовского «Последний черт»), когда сбежавший из передвижного зверинца пеликан преспокойно прожил все лето в одном из мещерских болот, питаясь рыбой. Но подмосковную зимнюю стужу он, конечно же, не смог бы выдержать.
Тростник широко используется как строительный материал и как топливо. Из него изготавливают бумагу, плетут циновки, делают корзины. Стебли применяют для покрытия крыш, а корневища употребляют в народной медицине как лекарственное (потогонное) средство. В общем все в хозяйстве годится. «Человеку без тростника, видимо, не обойтись, — приходит к заключению А. Смирнов. — Не только из-за ондатры. Из-за чистой воды. Все сложнее очищать реки от стоков. Тростник же великолепный фильтр. Он извлекает из воды как раз те вредные вещества, от которых ее надо избавить. Извлекает натрий и магний, серу, задерживает жир и нефтяную пленку, всевозможные волокна и, наконец, самую обычную муть — глину и песок. А помимо всего прочего, еще и укрепляет берега рек». К этому солидному перечню можно было бы добавить еще цинк, фенолы и ряд других опасных загрязнителей, с которыми растение тоже успешно справляется. Кроме того, оно выделяет в загрязненную воду очень нужный для ее оживления кислород.
Как исконный житель болот тростник вносит немалый вклад в процесс торфообразования. Мощность тростникового торфа, по данным В. Н. Сукачева (1926), обычно невелика — двадцать-тридцать сантиметров. Но в ряде мест (Новгородская область, северогерманские болота и т. д.) она достигает трех и более метров. Отпечатки этого древнего растения палеонтологи находят в ископаемых пластах.
У Есенина читаем: «Зашумели над затоном тростники. Плачет девушка-царевна у реки…»
Шумят они на разные лады, легко переходя от покоя к дрожанию. Ведь это одно из самых чутких растений в природе. И переменчивый шелест его, напоминающий то чьи-то шорохи, то шепот, то тревожный рокот, всегда волнующ и таинственен. Так пусть же и дальше шумят и благоденствуют тростники, коль способны вдохновлять даже поэтов.
В тиши низинных болот, по заболоченным берегам озер и старицам рек, местам выемок торфа, на илистых мелководьях прудов и водохранилищ находит уютные для себя пристанища еще один закоренелый влаголюб — рогоз широколистный (Typha latifolia). Специфический его облик хорошо знают даже дети, хотя и путают (как, впрочем, и взрослые) это долговязое создание с камышом. Самая приметная часть рогоза — темно-коричневые или даже черные цилиндрические початки на верхушках стеблей. Они бросаются в глаза еще издали. Даже самый рассеянный человек их непременно заметит. Помню, в детстве мы набирали с десяток таких приятных бархатистых шишек с обрывками или отрезками (если был с собой нож) очень прочных стеблей и устраивали с помощью их настоящие сражения. Шишки от ударов постепенно размочаливались, из них летел пух и веселый бой сам по себе прекращался в связи с полной порчей «оружия». В конце от него оставались лишь жалкие хлыстики. Неравнодушны к рогозу были и взрослые. Возвращаясь с озера или болота, они иногда приносили с собой несколько плотносложенных початков на стройных ножках и ставили их в глиняный сосуд для украшения помещения. Но говорят, что колдуны этого делать все же не советуют, — будет беда в доме.
Компактный темно-коричневый цилиндр — женское соцветие рогоза. Ширина его колеблется в пределах 1 — 3,5 сантиметра. А рыхлый конический хвостик на его вершине, быстро усыхающий после цветения, соцветие мужское. Оно составлено из трехтычиночных цветков и отделено от женского небольшой (до полусантиметра) перемычкой или непосредственно примыкает к нему. Такое расположение удобно в процессе перекрестного опыления. Тем более что оно осуществляется ветром. Он разносит по воздуху и гонит по воде миниатюрные плодики — орешки, которые для лучшей парусности природа снабдила волосистым хохолком. После небольшого плавательного или воздушного путешествия они оказываются во влажном грунте, где и прорастают. Растение также прекрасно размножается и корневищами.
Другие органы рогоза также не лишены своеобразия. Высокий (до двух-трех метров) стебель заметно мощнее тростникового. В сочленении с цилиндрической верхушкой он очень похож на лыжную пачку. Растение нередко так и называют: палочник или чертова палка. Крепко сидит в памяти народной пресловутый «нячысцiк»!
Серо-зеленые лентовидные листья рогоза — крепкие, упругие и довольно широкие (до двух сантиметров в поперечнике). Интересны тем, что размерами превосходят даже стебель. Прикрепляясь у его основания, которое зачастую находится в воде, они тянутся в длину на три-четыре метра. Казалось бы, что при такой обременительной листовой роскоши растению трудно устоять «на семи ветрах». Но, как ни странно, стоит. И падать не собирается. Тому способствует оптимальное сочетание и расположение механических тканей, а также некоторые специальные приспособления. Одно из них — винтообразная скрученность листовых пластин. Поток воздуха, ударяясь о такую спираль, разбивается на ряд мелких струек или течений и тем самым ослабевает в своем напоре. Другая адаптационная хитрость такова: в место стыка листа со стеблем организм выделяет физиологическую слизь, которая действует как смазка, существенно уменьшая силу трения органов друг о друга. Вероятность повреждения их покровных тканей сводится, таким образом, к минимуму.
Ползучее корневище рогоза по толщине не уступает поперечнику генеративного (женского) початка, но более длинное (порядка шестидесяти сантиметров). От него вглубь и в стороны отходят многочисленные опорные и питающие корни. Предусмотрена в растении и система вентиляции. Все вегетативные органы пронизаны тонкими воздухоносными каналами, через которые осуществляется кислородная подпитка клеток.
Кроме широко распространенного рогоза широколистного на территории Беларуси встречается, хотя и несколько реже, его узколистный собрат. Оба имеют такое же хозяйственное применение, как тростник. Не станем поэтому повторяться. Отметим лишь высокое содержание крахмала в корневищах — почти такое же, как у картофеля. Немало там сахара, белковых веществ. Недаром подземные органы так любят кабаны, ондатры, выхухоли, нутрии, бобры. Иногда использует в пищевых целях и человек. Ведь из рогозовой муки, полученной из корневищ, можно печь хлеб, варить кисель и даже (при некоторых добавках) приготавливать вкусные пряники и бисквиты и пр.
В народной медицине отварами корней рогоза лечат цингу.
Последний из рассматриваемой нами троицы — камыш. Тот самый, который по воле безымянного создателя попал в текст популярной в прошлом народной песни. Не обошли его вниманием и именитые поэты. Вспомните хотя бы «Утро» Ивана Никитина: «Дремлет чуткий камыш. Тишь-безлюдье вокруг. Чуть приметна тропинка росистая…»
Или вот эти строки Сергея Есенина: «Выйду на озеро в синюю гать, к сердцу вечерняя льнет благодать. Серым веретьем стоят шалаши, глухо баюкают хлюпь камыши.»
Растение у них просто органически вписывается в озерный пейзаж. Впрочем, прекрасно украшает оно и многие другие.
Камыш принадлежит к весьма обширному семейству осоковых, представители которого, как выразился один из известных ботаников, «наводняют землю» в умеренных и северных широтах. И это не преувеличение. Достаточно сказать, что только род камыш насчитывает 250 видов. В Беларуси три вида камышей. Наибольшее распространение получил камыш озерный, или куга, — любитель озер, болот и других обильно сочащихся влагой мест, а также камыш лесной, обитающий по мокрым лугам и лесам. Первый — типичный гидрофит с сильно развитой аэренхимой (воздухоносной тканью). Второй стоит ближе к мезофитам — растениям, занимающим промежуточное положение между гидрофитами (влаголюбами) и ксерофитами (сухолюбами). Аэренхимы у него нет и затопление растение переносит болезненно.
У камыша озерного стебель мягкий, легкий, гладкий и блестящий из-за воскового покрытия, препятствующего смачиванию. Ведь мокнуть в воде приходится подолгу. Он почти гол: имеет лишь небольшой прицветный лист да несколько укороченных прикорневых. Зато в его клетках содержится хлорофилл и стебель выполняет наравне с листьями ассимиляционные функции. Фотосинтез от такого необычного анатомического расклада не страдает, о чем свидетельствует внушительная (до двух с половиной метров) высота растения, а значит, и соответствующая биомасса. Создание ее было бы невозможно без хорошо работающей зеленой машины.
По голому стеблю и разбросанным в художественном беспорядке веточкам метелки камыш легко отличить от тростника и тем более — от рогоза. Тем не менее их до сих пор путают друг с другом. То ли из-за песенного наследия, то ли по привычке.
Размножается озерный камыш преимущественно вегетативно (корневищами). Растение, конечно же, имеет и генеративные органы. Оно цветет (в конце июля), опыляется (ветром и пчелами), производит плоды и семена, которые распространяются водно-воздушным путем и птицами. Но этот способ давать потомство все же не главный.
Среди собратьев по водно-болотной флоре камыш имел долгое время незавидную хозяйственную репутацию. А. Ю. Лашкарев в книге «Иллюстрированная классификация луговых трав» (СПб., 1898) писал: «Единственное достоинство этого никуда не годного, как трава, растения — это способность его своими толстыми стволовидными стеблями задерживать проход наносного ила во время весеннего разлива рек, благодаря чему осушенные из-под него места дают прекрасную черноземную жирную почву».
Подобная оценка, конечно, несправедлива. Длинные корневища камыша содержат в значительных количествах крахмал и сахар. Размолов, из них можно при необходимости испечь даже хлеб. Кроме того, камыш используют для производства целлюлозы, бумаги, картона, искусственного шелка, глицерина, спирта, молочной кислоты, дубильных веществ, теплоизоляционных плит, камышебетона. Из тканей стебля плетут корзинки, циновки, сумочки. Растение употребляется как топливо, кровельный, упаковочный материал и т. д.
Как отмечает А. К. Бисвас (1975), в Месопотамии, лишенной лесов, около 1300 года до н. э. камыш выращивали специально для различных хозяйственных нужд. Его применяли в строительстве, изготовлении мебели, для плетения всевозможных изделий, топки печей и т. д. Камышовыми циновками укрепляли даже дамбы. Гигантский камыш из азиатских болот можно было бы использовать как сырье. Ведь он растет в десять раз быстрее, чем деревья, и достигает шестиметровой высоты. Воистину чудо-трава!
В своей естественной среде камыш, действительно, выполняет функции биологического фильтра, очищая воду от вредных примесей. И делает это старательно и безвозмездно. Живые фильтры из камыша, тростника и ирисов находят все большее практическое применение в Голландии, США и в ряде других стран. Автономно или же в сочетании с техническими методами они довольно эффективно освобождают от вредных примесей сточные воды. А выделяемые растениями химические вещества успешно справляются и с болезнетворными бактериями. Правда, при больших концентрациях загрязнителя иногда погибают и сами чистильщики.
Не забудем и то, что камыш — один из главных торфообразователей. По сообщению журнала «Наука и жизнь» (2000. № 6), самое крупное в наши дни камышовое болото находится в Китае — в провинции Ляонин. Площадь гиганта составляет 8000 гектаров. О запасах торфа не сказано, но, исходя из размеров, можно предполагать, что они значительны. На территории уникального болотного массива обитают 320 видов диких животных, в том числе 230 видов птиц, поэтому китайцы объявили ее заповедной.
В кормовом отношении более ценен камыш лесной. Им питается крупнорогатый скот, олени. Корневища же озерного камыша любит ондатра, бобр, водяная крыса, другие животные. Некоторые из них охотно поедают и надземные части — стебель и листья.
Мы еще раз убедились, что в природе нет бесполезных растений. Роль многих из них просто еще недостаточно понята. Но это не повод выносить им обвинительный приговор. Они имеют такое же право на существование, как и все остальные.